Иосиф Крашевский - Гетманские грехи

- В родстве! - с громким смехом воскликнул ротмистр. - Эта чудачка, сентиментальная старостина, и прекрасная генеральша - мои родные сестры!

Теодор даже привскочил с лавки при этих словах.

- Да не может быть! - воскликнул он обрадованный.

- Это самая настоящая правда! - сказал ротмистр. - Но постой, сударь, я что-то припоминаю. Паклевский! Старостина все время рассказывает о каком-то прекрасном юноше, носящем эту фамилию, который спас ее от смерти.

Теодор рассмеялся и покраснел.

- Ну, смерть ей не угрожала, и даже не было ни малейшей опасности, если не считать холодного купанья.

- Так это вы, сударь, ее спаситель? - начал Шустак. - Значит, я вам обязан за сестру - наверное, никто другой не пошел бы ради нее в воду, хоть в свое время - трудно даже поверить этому теперь - она была хороша, как ангел.

Паклевский, взволнованный этой встречей, решил принять гостя как можно радушнее, и когда тот принялся пить принесенное ему молоко, Теодор поспешил рассказать матери о неожиданном госте.

Для нее гость этот был более чем безразличен, но надо было принять его.

Теодор предложил ему кофе и попросил позволения отвести коня в конюшню и накормить там: Шустак на все охотно согласился. Он казался удивительно добрым и общительным человеком, и так как он, по обычаю своего времени, знал всю шляхту, все ее дела, симпатии и отношения - то с ним было легко разговориться.

Когда он в разговоре опять упомянул о старостине и генеральше, Теодор решился спросить: не выходит ли замуж дочь генеральши.

- Она бы давно вышла, если бы хотела, - отвечал Шустак, - но это упрямый козленок, и это так у нее засело в голове - один Бог про это знает! У матери и старостины множество планов относительно нее, но с Лелей нелегко справиться! Ей нельзя силою навязать мужа. И признаюсь, - прибавил ротмистр, - что я не хотел бы быть ей навязанным в мужья - это хищное созданье.

Теодор не спрашивал больше. Между тем подали кофе.

- Вот вы, сударь, упоминали о процессе, - заговорил ротмистр. - Я старый лентяй и бродяга слышу обо всем понемножку: не из-за Божишек ли вы ведете тяжбу с Кунасевичем?

- Значит, пан ротмистр слышал об этом?

- Да, слышал; Кунасевич - изворотливая шельма и без совести - я его знаю! Знаю давно! И мне приходилось иметь с ним дело!

- Он захватил у меня Божишки! - вздохнул Теодор.

Ротмистр, чрезвычайно заинтересованный предметом разговора, приглядывался к своему собеседнику с большим любопытством и внимательно прислушивался к его словам.

- А князь-канцлер? - спросил он. - Разве не мог бы он помочь вам отобрать их у захватчика?

- Мне обещана помощь, но пока солнце взойдет, роса глаза выест, вздохнул Паклевский, - а между тем мать моя все слабеет, а князь щадит подкомория, потому что он нужен ему для сеймиков...

- Что за черт! - горячо воскликнул ротмистр. - Да неужели же у вас не нашлось бы друзей, которые помогли бы вам отвоевать Божишки?

- У меня? Друзей? - крикнул Теодор. - Quo tutulo?

- Да уж хотя бы по той причине, что подкомория ненавидит полокруга он всем успел насолить. Ему льстят только те, которые его боятся.

Ротмистр задумался.

- А почему бы вам, сударь, не воспользоваться тем, что вы вытащили старостину из воды? Для старостины генеральша сделает все, потому что она любит старостину и нуждается в ней; а для генеральши сделает все, что она прикажет, ее муж, потому что он у нее под башмаком, ну вот, если бы вы только заикнулись, генерал дал бы людей из своей команды, хотя бы пришлось переодеть их; собралась бы шляхта, и ночью можно было бы напасть на Божишки!

Паклевский слушал равнодушно и недоверчиво.

- Это только мечты, пан ротмистр, - сказал он, - и не стоит об этом говорить.

Старик взглянул на него и, помолчав, сказал:

- А я вам говорю, что это не мечты.

При этих словах он встал и протянул Паклевскому руку.

- Это не мечты и не роман, - сказал он, - а вот вы, сударь, задали мне задачу своим романом. Что мы там будем в прятки играть? Я вовсе не заблудился и совсем не ехал в Ставы, а прямо в Борок. Скажу прямо: вы очаровали мою прелестную племянницу - не краснейте и не стыдитесь. Я люблю это дитя, как свое собственное, и жаль мне ее от всего сердца; годы уходят - вас надо поженить!

Теодор бросился через стол обнимать и благодарить его.

Ротмистр сел с таким видом, как будто с души его спала тяжесть.

- Давайте потолкуем, - сказал он. - Чтобы генерал и генеральша приняли вас зятем, надо отвоевать Божишки. Я обещал Леле помочь вам в этом. Мы должны собрать людей...