Иосиф Григулевич - Крест и меч. Католическая церковь в Испанской Америке, XVI–XVIII вв.

Если рабовладельцы действительно так охотно отпускали невольников, как заверяют некоторые авторы, то какой вообще имело смысл приобретать их и тратить на это целые состояния, спрашивает доминиканский историк Уго Толентино. Он пишет: «Освобождение рабов в испанских колониях Америки, в том числе в Санто-Доминго, почти всегда являлось редким событием. Не следует смешивать, как это делают Танненбаум и Элкинс, благотворительный, но исключительный акт предоставления рабу свободы с благожелательным отношением к нему, которое хотя и предусматривалось законом, но встречало сильную оппозицию в колониальном обществе» (Tolentino H. Raza e historia en Santo Domingo, t. I. Santo Domingo, 1974, p. 137).

«Рабство, — пишет в свою очередь кубинский историк Рамиро Герра-и-Санчес, — породило по существу состояние постоянной войны между белыми и неграми, так как первые лишали последних их естественного права на свободу и в случае протестов или восстаний нещадно наказывали их, вплоть до того, что запарывали их насмерть. Рабство означало по существу непрерывное состояние войны. Белые считали, что право находится на их стороне. В силу освященного традицией закона они приобрели право собственности на слуг, уделом которых было подчиняться им, слушать их, работать и умирать для них. Негры, как бы невежественны и дики не были, смотрели на это по-другому. Их враждебное отношение к своим хозяевам носило оборонительный и поэтому справедливый характер. В конечном итоге все дело обстояло таким образом, что до тех пор, пока хозяин пользовался своей властью над невольниками, у последних не было никакой надежды на освобождение. У негров не оставалось другого выхода, как пытаться истребить белых» (Gnerra у Sanchez R. Manual de la Historia de Cuba. La Habana, 1938, p. 442).

Если согласиться с утверждением Ф. Танненбаума о преобладании испанской традиции благожелательства к рабам, то непонятно, почему именно Испания и Португалия оказали отчаянное сопротивление на Венском конгрессе 1814 г. принятию совместной декларации держав о немедленной отмене работорговли. Более того, даже в 1817 г., когда Испания такой договор подписала и согласилась, чтобы рабы, снятые с задержанных невольничьих кораблей, направлявшихся на Кубу, считались бы свободными (эмансипадос), она продолжала делать все возможное, чтобы поработить их. «Эмансипадос» по соглашению с Англией высаживались на Кубе и передавались на 7 лет под опеку плантаторам, которые должны были о них заботиться и приобщать к христианскому образу жизни. На практике плантаторы продолжали удерживать за собой «эмансипадос» как рабов и после этого срока. Учитывая большую смертность рабов на плантациях, владельцу ничего не стоило подменить умершего раба одним из «эмансипадос». За взятку приходской священник и сельский судья выдавали соответствующую справку. Рабовладельцы торговали «эмансипадос», как и другими рабами. «Пытаясь разрешить эту проблему, — пишет Филипп С. Фонер, — англичане предложили в случае перехвата невольников-негров немедленно освобождать их.

Однако кубинские власти ответили отказом. Они утверждали, что рост численности свободных негров на острове подорвет систему рабства и что немедленное освобождение невольников из Африки явится опасным примером для других невольников на острове» (Фонер Ф. С. Указ. соч., с. 233).

Когда англичане предложили вернуть всех «эмансипадос» в Африку, испанские власти на Кубе воспротивились и этому, ссылаясь на большие расходы, а также на то, что такое предложение «чуждо христианскому духу, так как оно означало бы вновь ввергнуть этих людей в омут язычества».

Если поверить утверждениям некоторых буржуазных и клерикальных авторов, то получится, что рабы души не чаяли в хозяевах, а хозяева — в рабах, рабовладелец был благодетелем, только для того приобретавшим раба, чтобы обратить его в добропорядочного христианина, спасти его душу и затем возвратить свободу. Колониальная действительность не имела ничего общего с этой сусальной рождественской открыткой.

Работорговцы не только не стремились облегчить положение рабов или освободить их, а жесточайшими карами подавляли любые их попытки улучшить свою долю, а тем более вырваться на свободу. Когда в середине XIX в. участились восстания рабов, «либеральный» губернатор Пуэрто-Рико генерал Хуан Прим издал приказ (от 31 мая 1848 г.), согласно которому все негры и мулаты — рабы и свободные — за любое нарушение порядка предавались военно-полевому суду, который выносил приговор, не подлежащий обжалованию. Рабы за неповиновение карались смертной казнью, свободным неграм и мулатам отрубалась правая рука (Franco J. L. AfroAmerica, p. 110). Столь же «гуманно» относились власти к непокорным африканцам на Кубе и в Бразилии.