Симона Берто - Эдит Пиаф

Гроза бушевала вовсю. Молнии сверкали со всех сторон.

Впервые Шарль возразил:

- Это не имеет значения, Эдит. Я к вам все равно приеду.

Эдит разразилась хохотом.

- В тот день, когда ты приедешь, волк в лесу сдохнет!

Но она плохо знала Шарля. Не прошло и недели после ее приезда в Канаду, как она получила телеграмму:

"Задержан Эйлис Айленде.* Вышлите залог пятьсот долларов.

Азнавур".

______________

* Элис Айленд - остров, на котором расположены иммиграционные

службы.

Шарль сдержал-таки слово и приехал в Америку. Палубным пассажиром, как эмигрант. А так как у него не было ни контракта, ни денег иммиграционные власти ему сказали: "Пожалуйте на Эйлис Айленд, здесь дают суп бесплатно!"

Эдит была в восторге. Подобные поступки она обожала. "Он не такой лопух, каким выглядит! Сумел-таки приехать". И конечно, выслала залог.

Отказавшись сопровождать Эдит, я доказала свою независимость, но надолго она мне была не нужна. Марсель жил у кормилицы, за ним был хороший присмотр. Мне безумно хотелось к Эдит. Я говорила себе: "Черт, с нее станется - оставит меня загнивать здесь одну!"

Уезжая, Эдди меня заверял: "Не огорчайся, еще приедешь". Время шло, он мог уже забыть про меня... Но нет, вдруг присылает билет до Нью-Йорка. Это было очень хорошо с его стороны. Но как оказалось, не так уж бескорыстно.

Не прошло и трех дней с моего приезда, как я заметила, что Эдди ходит темнее тучи. Долго так продолжаться не могло.

- Что с тобой?- спрашивает Эдит.

- Ничего... Скоро Cristmas...* а я не увижу свою девочку. Она в Калифорнии.

______________

* Cristmas - Рождество (англ.)

- Почему?

- Жена против.

Он был хитер как черт, знал, как взяться за дело. Эдит взорвалась, наговорила кучу ужасных вещей о его жене и приказала ехать к дочери.

Утром, в день отъезда, Эдди брился и насвистывал. Проводив его до такси, Эдит бросила сухо:

- Не забудь вернуться!

Ну этого можно было не опасаться! Такси не успело завернуть за угол, как Эдит, пожав плечами, промолвила:

- Момона, мне кажется, он меня обвел вокруг пальца...

- Да нет, он же поехал к дочери.

Все прошло гладко. Эдди позвонил и сказал, что Таня без ума от радости, и тра-та-та и тра-та-та... Я чувствовала, что он перебарщивает и что Эдит не до конца ему верит.

- Момона, он ни слова не сказал о жене... Ты считаешь, что это нормально?

- А почему он должен говорить о ней? Что в ней такого? Все жены одинаковы! Для него было важно увидеть дочь.

Придраться было не к чему, Эдди регулярно звонил по телефону. К счастью, в его отсутствие нам скучать не пришлось.

Шарль хотел поехать в Канаду повидать Роша, но Эдит слышать об этом не хотела.

- Нет. С ним у тебя никогда ничего не получится. Оставь его.

Эдит как в воду глядела. Но Шарль был очень верным человеком. Он настаивал:

- Я не могу так поступить с Пьером. Мы столько пережили вместе!

- Слушай, здесь тебе нечего делать, мне ты не нужен. Я тебе обещала переделать нос, вот и займись этим. И время для размышлений будет, и мысли придут другие. Особенно когда будешь выглядеть по-другому. Пока будешь лежать в клинике, сделай для меня переложение "Иезавель".

Речь шла об американской песне, которую пел Фрэнки Лен и которая очень нравилась Эдит, Шарль сделал из нее один из самых известных шлягеров.

В который раз мы оказались без мужчины. Но у Эдит было свое мнение на этот счет, и это мнение называлось Джон Гарфильд.

Она могла влюбляться, как гимназистка, увидев кого-то на сцене или на экране. Однажды она потащила меня в театр. Давали "Гамлета". "Момона, там мне один человек нравится. Я его мимоходом видела, надо приглядеться".

Каждый вечер перед выступлением в "Версале" мы приглядывались к Джону Гарфильду в шекспировском костюме. Самое ужасное было то, что ни я, ни она не понимали ни слова. Я, правда, соглашалась с Эдит, когда она говорила: "Ах, Момона, до чего же он хорош, собака! До чего красив!" Но это не было переводом из "Гамлета"!

Не знаю, сколько раз мы отсидели эту чертову пьесу... После десяти я сбилась со счета. Шарль уже ходил с наклейкой на новом носу, а мы все еще продолжали таскаться в проклятый театр.

Эдит говорила мне на полном серьезе: "Я его изучаю. Понимаешь, если изучу, ему от меня не уйти!" Он и не ушел. Она получила то, что хотела - его жаркие объятия.

Потом она мне говорила: "Добиться добилась, но стоила ли овчинка выделки?.. А, Момона?" Кто бы ей возражал, только не я.

На следующий день после счастливой ночи Эдит прождала Джона с утра до вечера. Ни слуху ни духу. И ни завтра, ни послезавтра. Она была в ярости. Через месяц - мы собирались уезжать из Нью-Йорка - зазвонил телефон. Мужской голос спросил: