Леонид Жура: Сионисты против Сталина

Политбюро, о котором сообщил Радзинский, осталось лишь на бумаге.

Радзинский:

«Против восстания выступают Зиновьев и Каменев — они предрекают ему гибель… Каменев совершает решительный поступок. 18 октября он публикует в газете Горького „Новая жизнь“ заявление, где излагает позицию — свою и Зиновьева: восстание обречено на поражение… Ленин в ярости. Он пишет письмо в ЦК — требует исключить из партии „штрейкбрехеров революции“, выдавших тайну восстания… Опомнившись, Зиновьев посылает трусливое письмо в редакцию „Рабочего пути“… Он старательно доказывает, что „серьезных разногласий с Лениным у него нет и быть не может“. И случилось странное: не страшась ленинского гнева, редактор Коба не только опубликовал письмо, но прибавил к нему примечание, где поддержал Зиновьева и даже осмелился покритиковать ленинскую непримиримость.

Для обсуждения поступка Зиновьева и Каменева собирается заседание Центрального комитета. Троцкий требует их исключения из ЦК. Коба предлагает совсем иное: „Обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить в ЦК“.

Побеждает предложение Троцкого, и тогда Коба объявляет о своем уходе из „Рабочего пути“. Еще одно его прошение об отставке. И так же, как в прошлом, он знает: будет безопасный финал. Действительно, ЦК не принял его отставки. Впоследствии таких прошений будет много…

Почему он поддерживает Зиновьева и Каменева?

Во-первых, уже сколачивает группу — объединяет вокруг себя двух влиятельнейших членов партии. Во-вторых, подстраховывается на случай, если восстание потерпит неудачу: он защищал тех, кто против.

Есть и в-третьих… Но об этом позже».

Опять, в который раз (!), Сталин демонстрирует нам жалкую нравственную сущность Радзинского.

Во-первых, Сталин всегда без стеснения высказывал свое мнение, а не «повторял мысли Ленина», как пытался нас убедить Радзинский.

Во-вторых, Радзинский в поступках Сталина, и не только Сталина, в состоянии увидеть только низменные мотивы. Это свойство людей, не понимающих значение и смысл таких слов, как благородство, великодушие, милосердие, снисходительность. А вот Сталин, как мы показали, проявлял эти черты своего характера еще с детства.

В-третьих, какую такую группу «сколачивал» Сталин?

В-четвертых, сам же Радзинский пишет об исключении Каменева и Зиновьева из партии за предательство и тут же, в угоду своей глупейшей версии, называет их «влиятельнейшими членами партии»!

Радзинский:

«24 октября по инициативе Троцкого большевики начинают восстание… И в этом эпицентре восстания… Кобы нет! Коба сидит в редакции. 24 октября „Рабочий путь“ печатает обращение к населению, к рабочим и солдатам, написанное им: „Если все вы будете действовать дружно и стойко, никто не посмеет сопротивляться воле народа. Старое правительство уступит место новому, тем более мирно, чем сильнее, организованнее и мощнее выступите вы…“ „Мирно“ — он продолжает ту же линию».

Радзинский на этот раз не соврал, хотя иронию свою проявил совершенно неуместно. Сталин еще многократно продемонстрирует нам важную особенность своего характера — умеренность и неприятие радикализма.

Радзинский:

«Ранним утром отряд юнкеров ворвался в типографию „Рабочего пути“, конфисковал отпечатанные экземпляры. Коба посылает рабочих за поддержкой. „Волынский полк сейчас же дал роту. И уже самый факт, что правительство закрыло, а наша рота пришла и встала на стражу типографии, придал всему району такую смелость“, — писал участник событий…

Уже утром он (Сталин. — Л. Ж.) восстанавливает порядок в редакции. И что же дальше? Неужели он просидел там весь исторический день переворота?.. „Человек, пропустивший революцию“ — так назовут Кобу историки с легкой руки Троцкого… Действительно, в это время все большевистские лидеры (кроме Кобы и Ленина) были в Смольном… Все руководство партии принимает участие в восстании. Кроме двоих — Ленина и Кобы!.. Но где же Коба?»

Вопросы и ответы Радзинского напоминают беседу идиота с подлецом. Сам же описывает опасное нападение юнкеров на типографию, восстановление ее работы Сталиным, но участием в восстании это не считает. Экстренные выпуски газет, листовок, воззваний для отважного архивника — безделица и ерунда. Для Радзинского важно представить Сталина в решающие дни революции курьером между Лениным и партией, не более. Ну и, как обычно, чуть ниже Радзинский сам же себя и опровергает.