Анатолий Уткин: Русские во Второй мировой

Но вот крушение советского фронта грозило подлинно невосполнимыми потерями и роковыми последствиями. Это было возможно трижды.

1) Если бы немцам удалось в середине октября 1941 года войти в Москву и Ленинград, перерезать Волгу как транспортную магистраль, бомбить индустриальный Урал и довести обороноспособность советской страны до степени замирания пульса, мировые судьбы могли сделать крутой поворот.

2) В августе-октябре 1942 года немцы доходят до бакинской нефти, форсируют Волгу и заходят за Москву с востока; в условиях, когда вся Европа в руках Берлина, а дорога на Ближний Восток для него становится открытой, Вашингтон и Лондон могли бы пожалеть о неоткрытии обещанного второго фронта в 1942 году.

3) Манштейну и Моделю удается пронзить Курский выступ в июле 1943 года, и в советской обороне образуется зияющая брешь, сквозь которую вермахт прорывается на невиданный стратегический простор, — вспомним, ведь на Орловско-Курской дуге было 60 процентов боевой мощи Советской Армии. Консолидация Евразии лишила бы шансов западных союзников, не утвердившихся еще и в Сицилии. Ведь германская военная промышленность продолжала свое восхождение еще вплоть до ноября 1944 года, и в ее руках были бы реактивная авиация, «крылатые ракеты» («Фау-1»), ракеты средней дальности — «Фау-2», головную часть которых нобелевский лауреат Гейзенберг готовился сделать атомной.

Мировая история пошла бы по иному пути. Во всех этих трех критических моментах определяющим фактором стала стойкость Красной Армии, зрелость советской индустрии, боевой дух нашего народа. Нам есть чем гордиться, в критическое время — между июнем 1941 и июнем 1944 года — наша страна фактически один на один вынесла страшный удар лучшей военной машины Запада, устояла, спасла себя, спасла своих союзников, освободила половину Европы. Судьба Второй мировой войны была решена предшествующим поколением — поколением наших отцов. Много событий мировой истории так или иначе потеряют свой блеск, но не это. Невиданным усилием наша страна устояла и оберегла полмира. Это является предметом немеркнущей национальной гордости, тем настоящим, которое так необходимо для нашего будущего.

Недобрым выдался двадцатый век для нашей Родины. Жертвы и потери, страшное напряжение, жестокая судьба. Но не было в этом веке часа трагичнее, чем начавшийся после полуночи в короткую летнюю ночь 22 июня 1941 года. Враг ставил не сугубо военные цели, он заведомо не удовлетворялся возможными уступками, он лелеял радикальное решение, означавшее для нас падение в бездну исторического небытия.

Нечеловеческими были цели «Барбароссы», хладнокровная калькуляция этого плана ставит под вопрос саму гуманность на земле. Поколению наших отцов пришлось столкнуться не с классическим военным поединком, а со страшной в своей бескомпромиссной жестокости войной на выживание.

Немцы не сомневались в своей силе. Ведь она уже была опробована — ее в полной мере испытала вечная соперница Франция, разгромленная за месяц боев. Вожди Германии не сомневались в исходе грандиозного поединка с Советской Россией. Сомнений не испытывало и большинство осведомленных людей на Западе. Одиночки верили в русское упорство, но не в русское счастье. Они верили, что Красная Армия погребет немало дивизий вермахта, но не смели надеяться, что она дойдет до Берлина. Что касается немцев, то в июне 1941 года каждый из них помнил триумф Гинденбурга и Людендорфа на Восточном фронте в 1914–1918 годах. В сознании немцев безраздельно господствовала мысль, что если между августом 1914 и мартом 1918 года несколько германских корпусов смогли развеять в прах славу императорской русской армии, то осененная победой над Польшей, Францией, Скандинавией и Балканами германская армия 1941 года, действуя двумя руками— и имея за собой потенциал всей Центральной и Западной Европы, — быстро и определенно решит задачу сокрушения России. И когда германская военная машина повернула на восток, Россия оказалась над исторической бездной.

А Германия пребывала в зените своей мощи и консолидированности. Она справедливо славилась индустриальной мощью. Сотни тысяч умелых, серьезных, удивительно трудолюбивых, сметливых, знающих, потрясающе талантливых, педантичных инженеров и рабочих день за днем ковали индустриальное могущество страны, чья армия дошла до французского Бреста и русского Сталинграда. Им противостояла страна, живущая на двенадцатом году форсированной индустриализации. Страна прекрасных автобанов состязалась со страной гиблых дорог. Страна дизельных моторов, прекрасных станков, цейсовской оптики, непревзойденного в мире химического производства вторглась в пределы державы, чье население уже во взрослом возрасте впервые увидело автомобиль и трактор. Со страной потомственных лучших в мире умельцев состязалась нация, едва оторвавшаяся от деревянной сохи, от курной избы, от скота и владельца под одной крышей.