Джон Рэтклиф: Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы)

Это письмо было подписано Войковым.

Войков в 1927 году был застрелен в Варшаве, где он был послом Советской республики.

* * *

В ближайшие дни в Екатеринбурге господствовало лихорадочное волнение. Красные войска, до сего времени державшие фронт против белых, под непрерывный грохот канонады отходили назад. Последние приготовления к бегству Советов и всех тех, кто имел основание опасаться мести белой армии, были закончены.

Наскоро собравшийся военный революционный трибунал под председательством Войкова, при участии Юровского и Медведева, выслушал историю курьера царицы. Старший лейтенант флота Вольдемар фон Бренкен не имел больше никакого основания умалчивать о чем бы то ни было. Он знал, что ему не уйти от смерти. Незадолго до того, как был вынесен ему приговор, какая-то молодая дама в рейтузах и белом пробковом шлеме на медно-красных волосах вошла в зал. Войков почтительно поднялся. Бренкен посмотрел на улыбающееся лицо Лу де Ли.

- Мой друг, - сказала она по-английски, - my darling, я приехала сюда предприняв поиски голубого Могола. Твой товарищ похитил его у твоей невесты, но у него, в свою очередь, бриллиант был украден. Я больше не могла найти его следов. Но, быть может, это своего рода символ. А я очень суеверна.

Бренкен умолял ее рассказать ему что-нибудь о судьбе Насти. Но Лу молчала.

Войков поднялся и произнес приговор:

- К смертной казни, через расстрел. Приговор подлежит немедленному исполнению! - здание задрожало от орудийной канонады.

Бренкен откинул голову. Позади Лу висел календарь.

12 (25 июля) - прочел Бренкен.

Теперь канонада превратилась в адскую симфонию уничтожения. Войков бросил на своих друзей озабоченный взгляд. Снизу доносилось громкое пыхтение мотора большого грузовика.

- Мадам, - обратился Войков к Лу де Ли, - мы не можем больше терять ни одной минуты. Будьте любезны присоединиться к нам!

Она кивнула головой. Ее большие красивые глаза все еще разглядывали Бренкена. Она подошла к нему:

- Прощай, darling! Все могло быть иначе. Ты боишься?

- Нет, - ответил Бренкен. - Я прошу вас, то, что составляет мою собственность и что отняли у меня, - портрет моей матери и медальон моей невесты - передать Насте Урбановой.

- Я обещаю вам это, мой друг.

Несколько красногвардейцев толкнули Бренкена во двор. Он слышал, как умчался грузовик. Он слышал первые выстрелы в городе. Крики приближались. Вокруг него стояла свора китайцев. Офицер с монгольским лицом взволнованно приказал:

- Стреляй!

Раздался залп... Потом китайцы разбежались. Слишком поздно! Во двор ворвались всадники. Впереди молодая девушка во френче с карабином через седло.

- Дорогой! Любимый! Говори! Кричи же! Кричи, чтобы я знала, что это не сон! Ты жив?

- Я живу, - сказал Бренкен совсем тихо затуманенным голосом, я живу... несмотря на расправу.

Смеясь и плача, Настя повисла на его шее. Один из всадников подошел и сказал:

- Ни одного попадания. Странно!

Трубные звуки. Все еще слышны ружейные залпы. Теперь к ним присоединился звук пулеметов.

Белые вступали в город.

Артиллерия... пехота... все покрыты пылью и грязью от беспрерывных боев и переходов...

- Товарищи! - сказал Бренкен, заключая в свои объятия возлюбленную: Товарищи!.. Царица... царь... великие княжны!..

- Убиты, - ответил один из всадников. Настя с плачем спрятала свое лицо на груди любимого человека.

Подлетел ординарец.

- Господина полковника фон Бренкена немедленно просит к себе командующий армией!

Через пять минут минут курьер царицы стоял перед командующим армией. Тот обнял его.

- Я только что нашел среди захваченной корреспонденции письмо, адресованное вам, - сказал он.

Письмо было написано женским почерком.

Бренкен прочел вполголоса:

"Накануне расстрела я заменила боевые патроны в винтовках китайцев холостыми зарядами.

Лу де Ли".

- Величайшая преступница между двумя океанами! - произнес главнокомандующий.

- Женщина! - пробормотала Настя.

Конец.