6. Умеренный социализм под ударами слева
«Приятие» войны и власти.Г. Станкевич в своих «Воспоминаниях» характеризует период, прошедший после событий 20-21 апреля, как период «приятия войны» и «приятия власти». Несомненно, эти события произвели на добросовестную и искреннюю часть социалистов отрезвляющее впечатление. Юные энтузиасты, к которым принадлежало большинство деятелей «Комитета», зачастую тут впервые поняли, что действительность не поддается перед их волевыми усилиями, что препятствия для осуществления их бесплотных идеалов вовсе не проистекают из недобросовестности и из злой воли «буржуазной» власти, а из реальных условий этой самой действительности; что ни война не будет окончена «к сентябрю», ни европейский социализм не проникнется сразу циммервальдскими идеалами, ни завоевания революции вообще не смогут быть сохранены, если будет сделана попытка насилием превратить «буржуазную революцию» в социалистическую. Первый урок, данный европейским социализмом русской революции в лице приезжих делегаций, заключался в том, что само значение русской революции и ее идей поднимается и падает вместе с военными успехами или военными неудачами (см. подробнее в главе о мире). Более зрелая часть социалистов вдруг почувствовала себя ответственной за русскую революцию, за ее исход и успех. Они действительно «прияли» власть и «прияли» войну.
Но тут и началась трагедия умеренных течений русского социализма. Став на место свергнутого ими «буржуазного» правительства, они очутились перед необходимостью самим защищать буржуазный характер русской революции. Положение, как и предвидел Церетели, оказалось чрезвычайно двусмысленным и трудным. Привыкшие относиться критически ко всякой власти, безответственные элементы интеллигенции обратили теперь свои удары на коалиционную власть, и толпа после недолгих колебаний пошла за ними. На первых же порах вместо объединенного социалистического фронта, обращенного против правительства, началась внутренняя борьба крайних течений социализма против умеренных. Умеренное течение, вначале господствующее, постепенно изолируется от масс — прежде всего столичного населения. Столичные социалистические органы, как петроградский Совет депутатов, подпадают под растущее влияние большевиков, и рабочие кварталы Петрограда начинают играть роль Сент-Антуанского предместья. Одна за другой поднимается народная волна из этих кварталов и идет на буржуазный центр столицы: сегодня разбитая и отброшенная, она завтра поднимается опять — обычно с новыми, усиленными шансами на победу.
Надо при этом помнить, что умеренный социализм, хотя и отрезвленный, далеко не уверенно стоит на своих новых позициях. Чувствуя, что чем более он на них укрепляется, тем больше теряет массы, он после каждой народно-большевистской демонстрации спешит идти на уступки, полуискренние, полутактические. Как мы уже заметили, он при этом безнадежно теряет собственную линию поведения и становится непонятен для масс.
Картину этого распада, внутренней борьбы и вызванных ею зигзагов тактики господствующей группы мы теперь должны будем проследить в событиях июня и начала июля 1917 г. Центр тяжести в борьбе, которая при первом правительстве велась между правительством и Советом, теперь переходит к борьбе между Советом и петроградскими рабочими организациями. Временное правительство в этой борьбе постепенно оттесняется на второй план. Под давлением слева вожди Совета совершенно перестают считаться с ним. Постановления съезда Советов становятся равносильными или, лучше сказать, становятся выше не только административных органов, но даже и судебной власти. В борьбе с самочинными вооруженными выступлениями исполнительный комитет Совета закрепляет за собой право, заявленное в дни волнений 20-21 апреля: распоряжаться по своему усмотрению вооруженными силами Петроградского гарнизона. В решительные минуты борьбы Временное правительство ставится перед ультимативными требованиями советского съезда и начинает просто контрассигнировать намеченные им меры. При этом грань между министрами-социалистами и министрами-несоциалистами, теоретически продолжающая существовать, на практике начинает все более затушевываться. Это побуждает министров партии народной свободы, вступивших в министерство на определенных условиях, все с большей решительностью возражать против нарушения основного правила коалиции. Когда, наконец, в полной мере осуществляются предсказания Чернова и Раковского, что и министры будут только «исполнять» решения Совета и превратятся в «хвост революции», то создается почва для нового министерского кризиса. Повод, по которому этот кризис, наконец, разрешается в начале июля, является уже в сущности второстепенным обстоятельством сравнительно с основной причиной: фактическим переходом власти от министерства к Совету, причем в то же время Совет оказывается бессильным применить свою власть к единственной грозящей ему серьезной опасности слева.
Читать дальше