Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

Он встал, чтобы говорить, когда со всех сторон сената раз­дались возгласы, приветствовавшие его именами Августа и императора: "Тацит Август, да сохранят тебя боги! Мы изби­раем тебя нашим государем и вверяем твоим попечениям республику и весь мир. Прими верховную власть из рук сената. Тебе дают на нее право и твое высокое звание, и твое поведе­ние, и твои нравы". Лишь только стих шум приветствий, Та­цит попытался отклонить опасную честь и выразил свое удивление по поводу того, что в преемники воинственному и энергичному Аврелиану выбирают человека его преклонных лет и удрученного немощами. "Разве эти ноги, отцы-сенаторы, способны выносить тяжесть вооружения или участвовать в лагерных военных упражнениях? Разнообразие климата и лишения военной жизни скоро разрушат слабое здоровье, которое поддерживается только самым внимательным уходом. Мои ослабевшие силы едва ли достаточны для исполнения моих сенаторских обязанностей; насколько же они ока­жутся недостаточными для тяжелых трудов, требуемых вой­ной и государственным управлением? Неужели вы надее­тесь, что легионы будут уважать слабого старика, жизнь ко­торого протекла в спокойствии и в уединении, неужели вы желаете, чтобы я сожалел о благоприятном для меня мнении сената?"

Отказ Тацита, вероятно вполне искренний, вызвал со сто­роны сенаторов настойчивые изъявления преданности. Пять­сот голосов зараз повторяли среди общего шума, что вели­чайшие римские монархи Нума, Траян, Адриан и Антонины вступили на престол в преклонных летах, что сенаторы вы­бирали ум, а не физическую силу, монарха, а не солдата и что они ожидают от него только одного - чтобы его мудрость руководила храбростью легионов. Эти настоятельные и шум­ные просьбы были поддержаны более правильным изложени­ем общих желаний в речи, которую произнес Меций Фальконий, занимавший после Тацита первое место на скамье консуляров. Он напомнил сенату о тех бедствиях, в которые вовлекали Рим пороки безрассудных и своенравных юношей, поздравил его с избранием добродетельного и опытного сена­тора и затем со смелой развязностью, которая, быть может, была результатом личных расчетов, увещевал Тацита при­помнить причины своего избрания и найти себе преемника не в своем собственном семействе, а в республике. Речь Фалькония вызвала общее одобрение. Тогда вновь избран­ный император подчинился желанию своего отечества и при­нял от своих бывших сотоварищей добровольные уверения в подданнической преданности. Выбор сената был утвержден римским народом и преторианской гвардией.

Рис. Марк Клавдий Тацит.

Управление Тацита соответствовало всей его жизни и его принципам. Он был признательным слугою сената и считал это национальное собрание источником законов, а самого се­бя - их исполнителем. Он старался залечить раны, нане­сенные конституции гордостью императоров, внутренними раздорами и солдатскими насилиями, и воскресить хотя бы подобие древней республики в том виде, как оно поддержи­валось политикой Августа и добродетелями Траяна и Анто­нинов. Считаем не лишним перечислить самые важные пра­ва, которые, как кажется, были возвращены сенату вследст­вие избрания Тацита.

1. Возлагать на одного из своих чле­нов вместе с титулом императора главное начальство над ар­миями и управление пограничными провинциями.

2. Уста­навливать список, или, как тогда выражались, коллегию консулов. Всех консулов было двенадцать, и они попарно ис­полняли консульские обязанности в течение двух месяцев и поддерживали достоинство этого древнего звания. Сенат пользовался при избрании консулов такой независимостью и свободой, что не уважил неосновательной просьбы импера­тора о своем брате Флориане. "Сенат, - воскликнул Тацит с честной радостью патриота, - хорошо знает характер избран­ного им государя!"

3. Назначать проконсулов и президентов провинций и возлагать на всех должностных лиц их граж­данскую юрисдикцию.

4. Принимать через посредство город­ского префекта апелляции от всех трибуналов империи.

5. Придавать своими декретами силу закона тем император­ским эдиктам, которые им одобрены.

6. К этим различным отраслям власти мы можем прибавить некоторые права по надзору за финансовым управлением, так как даже в царст­вование строгого Аврелиана сенаторы нашли возможность похитить некоторую часть доходов, которые должны были идти на удовлетворение государственных нужд.