Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

Среди бесплодных степей Аравии изредка встречаются возделанные небольшие пространства земли, точно острова среди песчаного океана. Самое имя Тадмора или Пальмиры означает и на сирийском и на латинском языке массу паль­мовых деревьев, дающих в этом умеренном климате тень и зелень. Воздух там чист, а почва, орошаемая бесценными в таком климате источниками, способна производить и фрукты и зерновые хлеба. Местность, обладавшая такими редки­ми преимуществами и расположенная на недалеком расстоя­нии и от Персидского залива, и от Средиземного моря, ско­ро стала привлекать к себе караваны, направлявшиеся в Европу с богатыми продуктами Индии. Пальмира мало-помалу сделалась богатым и независимым городом, а так как через нее шла торговля между римлянами и парфяна­ми, одинаково выгодная для этих обоих народов, то ей до­зволяли сохранять скромный нейтралитет до тех пор, пока Римская империя не поглотила эту маленькую республику вслед за победами Траяна; затем она в течение более ста пя­тидесяти лет процветала в зависимом, но почетном звании колонии. Насколько можно судить по немногим уцелевшим надписям, именно в течение этого мирного периода пальмир­цы воздвигали те храмы, дворцы и портики в греческом вку­се, развалины которых, разбросанные на пространстве нес­кольких миль, возбудили любопытство наших путешествен­ников. Возвышение Одената и Зенобии, по-видимому, при­дало новый блеск их отечеству, и Пальмира в течение неко­торого времени соперничала с Римом; но это соперничество оказалось для нее гибельным, и целые века благосостояния были принесены в жертву одному моменту славы.

Во время перехода через песчаную степь, которая отделяет Эмесу от Пальмиры, Аврелиана беспрестанно беспокоили арабы, и он не всегда был в состоянии уберечь свою армию, и в особенности свои багажи, от этих предприимчивых и от­важных хищников, выжидавших удобного случая, чтобы на­падать врасплох, и быстро увертывавшихся от медленного преследования легионов. Но осада Пальмиры была более трудной и более важной задачей, и император, лично руководивший атакой с неутомимой энергией, сам был ранен стрелой. В одном из своих писем, сохранившемся в подлин­нике, император говорит: "Римский народ отзывается с през­рением о войне, которую я веду против женщины. Но он не знает ни характера, ни могущества Зенобии. Трудно себе представить, как громадны заготовленные ею запасы кам­ней, стрел и метательных снарядов всякого рода. Каждая часть городских стен снабжена двумя или тремя самострела­ми, а ее военные машины выбрасывают искусственный огонь. Страх наказания вдохнул в нее отчаянное мужество. Но я все-таки надеюсь на богов - покровителей Рима, до сих пор благоприятствовавших всем моим предприятиям". Од­нако, не вполне уверенный ни в покровительстве богов, ни в успехе осады, Аврелиан счел более благоразумным предло­жить осажденным выгодную капитуляцию: царице он обе­щал роскошное безопасное убежище, а гражданам их ста­ринные привилегии. Его предложения были решительно от­вергнуты, и отказ сопровождался оскорблением.

Непоколебимое мужество Зенобии поддерживалось надеж­дой, что голод скоро принудит римскую армию обратно пе­рейти через пустыню, и основательным ожиданием, что вос­точные цари, и в особенности персидский монарх, возьмутся за оружие в защиту их естественной союзницы. Но счастье и настойчивость Аврелиана восторжествовали над всеми пре­пятствиями. Случившаяся в ту пору смерть Шапура отв­лекла внимание персидского правительства от внешних со­бытий, а незначительные подкрепления, пытавшиеся прийти на помощь Пальмире, были остановлены на пути частью си­лой, частью щедрыми подарками императора. В римский ла­герь аккуратно приходили обозы со съестными припасами, а силы осаждающих возросли вследствие возвращения Проба с его победоносными войсками, только что завершившими за­воевание Египта. Тогда Зенобия решилась искать спасения в бегстве. Она села на самого быстроногого из своих дромаде­ров и уже достигла берегов Евфрата, почти в шестидесяти милях от Пальмиры, когда она была застигнута преследовав­шей ее легкой кавалерией Аврелиана; ее схватили и привели как пленницу к императору. Вскоре вслед за тем ее столица сдалась, и победитель обошелся с ее населением с неожидан­ной мягкостью. Он захватил оружие, лошадей, верблюдов и огромные сокровища, состоявшие из золота, серебра, шелко­вых тканей и драгоценных камней. Затем, оставив в городе только гарнизон из шестисот стрелков, он возвратился в Эмесу и занялся некоторое время распределением наград и наказаний по случаю окончания такой достопамятной войны, которая восстановила его господство над провинциями, не признававшими над собою римского верховенства со вре­мен пленения Валериана.