Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

Ему оставалось только одно средство спасения - посеять в рядах осаждающих измену. Он приказал разбрасывать в их лагере пасквили, в которых уговаривал войска покинуть не­достойного повелителя, который приносит общественное благо в жертву своей привычке к роскоши, а жизнь самых достойных подданных - самым неосновательным подозрени­ям. Коварные внушения Авреола возбудили опасение и неу­довольствие между высшими военачальниками его соперни­ка. Составился заговор, во главе которого находились: прето­рианский префект Гераклиан, пользовавшийся отличной ре­путацией полководец Маркиан и начальник многочисленно­го отряда далматских телохранителей Кекропс. Было решено убить Галлиена; но хотя заговорщики предполагали сначала окончить осаду Милана, они были вынуждены ускорить ис­полнение своего смелого плана, так как каждая минута про­медления была сопряжена с крайней для них опасностью. Поздно вечером, когда император долее обыкновенного заси­делся за столом, его известили, что Авреол сделал отчаян­ную вылазку во главе всех своих сил. Галлиен, у которого никогда не было недостатка в личной храбрости, тотчас вско­чил со своего роскошного ложа и, не надевши на себя лат, да­же не дожидаясь своих телохранителей, вскочил на коня и стремглав поскакал к месту предполагаемой атаки. Среди темноты и общей суматохи он был окружен явными или тай­ными врагами, и пущенная неизвестной рукой стрела пора­зила его насмерть. Чувство патриотизма, заговорившее в ду­ше Галлиена за несколько минут до его смерти, заставило его позаботиться о выборе достойного преемника, и он потре­бовал, чтобы императорское достоинство было передано Клавдию, командовавшему в то время отдельным отрядом неподалеку от Павии. Слух об этом быстро распространился в армии, и последняя воля императора была охотно исполне­на заговорщиками, которые и без того уже условились меж­ду собою возвести на престол Клавдия. При первом известии о смерти императора в войсках зародилось подозрение и послышались угрозы, но розданные каждому солдату в подарок двадцать золотых монет заглушили их подозрение и смягчи­ли их гнев. Затем они одобрили выбор нового императора и отдали справедливость его личным достоинствам.

Хотя лесть и старалась при помощи разных вымыслов рассеять мрак, окружавший происхождение Клавдия, этот мрак уже сам по себе служит явным доказательством незнатности нового императора. Нам известно только то, что он был уроженец одной из придунайских провинций, что он провел свою молодость в военной службе и что его скром­ность и храбрость доставили ему милостивое расположение и доверие Деция. Сенат и народ уже давно считали его отлич­ным командиром, достойным самых важных должностей, и упрекали Валериана за то, что он не повышал его из второ­степенного звания трибуна. Но император вскоре вслед за тем обратил внимание на заслуги Клавдия, назначил его главнокомандующим на иллирийской границе, поручил ему начальство над всеми войсками, стоявшими во Фракии, в Мезии, Дакии, Паннонии и Далмации, дал ему содержание египетского префекта и служебные отличия африканского проконсула и сверх всего обещал ему в скором будущем кон­сульство. За его победы над готами сенат почтил его статуей, но эти победы возбудили в Галлиене зависть и опасения. По­нятно, что этот храбрый полководец не мог уважать такого изнеженного государя и что ему было трудно скрыть свое презрение к нему. Некоторые неосторожные выражения, вырвавшиеся из уст Клавдия, были официально переданы императору. Ответ этого последнего, адресованный к одному из пользовавшихся его доверием военачальников, рисует яркими красками и его собственный характер, и дух того вре­мени: "Ничто не могло бы причинить мне более серьезного огорчения, чем сообщенное вами известие, что какие-то злонамеренные внушения восстановили против нас нашего друга и родственника Клавдия. Во имя преданности, в кото­рой вы мне поклялись, употребите все средства, чтобы смяг­чить его негодование, но ведите переговоры втайне, так, что­бы о них ничего не знала дакийская армия: она уже и без то­го очень недовольна, а это могло бы усилить ее раздражение. Я сам послал ему кое-какие подарки; постарайтесь, чтобы он принял их с удовольствием. А главным образом устройте так, чтоб он не подозревал, что мне известна его неосторожность. Опасение моего гнева могло бы заставить его решить­ся на какое-нибудь отчаянное предприятие". Письмо, в ко­тором монарх просил примирить его с недовольным поддан­ным, сопровождалось подарками, состоявшими из значи­тельной суммы денег, роскошной одежды и дорогой золотой и серебряной посуды. С помощью этих хитрых уловок Гал­лиен смягчил негодование и рассеял опасения своего илли­рийского полководца, и затем в течение всего этого царство­вания Клавдий брался за оружие только для того, чтобы слу­жить повелителю, которого он презирал. Правда, он в конце концов принял из рук заговорщиков окровавленную импера­торскую мантию Галлиена, но он был далеко от их лагеря и не присутствовал на их совещаниях, и хотя он, может быть, радовался падению тирана, мы позволяем себе думать, что он ничего не знал о том, что готовилось (Юлиан (Orat., 1, стр. 6) утверждает, что Клавдий достиг верховной власти справедливым и даже святым способом. Но мы имеем право подозревать его родственника в пристрастии). Когда Клав­дий вступил на престол, ему было около пятидесяти четырех лет.