Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

III. Неважное восстание Требеллиана, возложившего на себя императорскую корону в небольшой малоазиатской провинции Исаврии, сопровождалось оригинальными и до­стопамятными последствиями. Один из генералов Галлиена скоро уничтожил этот призрак верховной власти, но привер­женцы Требеллиана, не надеясь быть помилованными, ре­шились разорвать как те верноподданнические узы, которые привязывали их к императору, так и те, которые привязыва­ли их к империи, и возвратились к жизни дикарей, от кото­рой они еще не успели совсем отвыкнуть. Их неприступное убежище охранялось утесистыми скалами, составляющими часть широкой цепи гор, известной под именем Тавра. Обра­ботка некоторых плодородных равнин доставляла им то, что нужно для жизни, а хищничество - то, что нужно для ро­скоши. Несмотря на то что они были со всех сторон окружены римскими владениями, исавры долго оставались нацией ди­ких варваров. Преемники Галлиена, не будучи в состоянии привести их в покорность ни силою оружия, ни политиче­скими хитростями, были вынуждены явно сознаться в своем бессилии, так как они приказали окружить эту враждебную и независимую территорию цепью сильных укреплений; но и эти укрепления нередко оказывались недостаточными для того, чтобы предохранить римские владения от вторже­ний этих внутрених врагов. Исавры мало-помалу распрост­ранили свои владения до морского побережья и покорили западную гористую часть Киликии, служившую в прежние времена гнездом для тех отважных пиратов, в борьбе с кото­рыми республиканская армия когда-то напрягала все свои усилия под предводительством великого Помпея.

Человечество так привыкло считать свою судьбу тесно свя­занной с законами, управляющими Вселенной, что этому мрачному периоду истории приписывали разные наводне­ния, землетрясения, появления необыкновенных или пре­увеличенных чудес. Но продолжительный и всеобщий го­лод оказался серьезным бедствием. Он был неизбежным по­следствием хищничества и угнетений, которые уничтожали и находившиеся налицо земные продукты, и надежды на бу­дущую жатву. Вслед за голодом почти всегда появляются эпидемические болезни, возникающие от недостаточности и недоброкачественности пищи. Впрочем, вероятно, были и другие причины, содействовавшие распространению страш­ной моровой язвы, которая свирепствовала без перерыва с 250 по 265 г. во всех римских провинциях, во всех городах и почти во всех семьях. В течение некоторого времени в Ри­ме умирало ежедневно по пяти тысяч человек, и многие го­рода, спасшиеся от нашествия варваров, совершенно опусте­ли.

Нам достоверно известен один интересный факт, из кото­рого можно извлечь некоторую пользу, когда приходится подводить итоги бедствиям человечества. В Александрии ак­куратно велся список всех граждан, имевших право пользо­ваться даровой раздачей зернового хлеба. Оказывается, что прежнее число просителей в возрасте от сорока до семидеся­ти лет равнялась числу всех тех просителей в возрасте от че­тырнадцати до восьмидесяти лет, которые остались в живых после царствования Галлиена. Применяя этот достовер­ный факт к самым аккуратным спискам смертности, мы, очевидно, должны прийти к тому заключению, что в Александрии вымерло более половины ее населения; если же мы позволим себе судить по аналогии о том, что должно было происходить в других провинциях, то мы должны будем допустить, что войны, моровая язва и голод истребили в не­сколько лет половину человеческого рода.

В несчастные царствования Валериана и Галлиена импе­рия была обессилена и почти разрушена солдатами, тирана­ми и варварами. Она была спасена целым рядом государей, которые вели свое темное происхождение из воинственных иллирийских провинций. В течение почти тридцатилетнего периода времени Клавдий, Аврелиан, Проб, Диоклетиан и их соправители восторжествовали над внешними и внутрен­ними врагами империи, восстановили вместе с военной дис­циплиной безопасность границ и заслужили славное назва­ние восстановителей Римской империи.

Изнеженный тиран, сходя со сцены, уступил свое место целому ряду героев. Народное негодование винило Галлиена во всех бедствиях, и действительно они большею частью бы­ли следствием его разнузданного нрава и беспечного управ­ления. Он даже был лишен того чувства чести, которое так часто восполняет недостаток общественных добродетелей, и, пока он мог спокойно наслаждаться господством над Ита­лией, ни победы варваров, ни потери провинций, ни восста­ния военачальников не могли прервать обычного течения его приятной жизни. Наконец, стоявшая на Верхнем Дунае зна­чительная армия возвела в императорское достоинство свое­го вождя Авреола, который, не довольствуясь господством над бесплодной и гористой Рецией, перешел через Альпы, занял Милан, стал угрожать Риму и вызвал Галлиена сра­зиться с ним в открытом поле из-за господства над Италией. Император, задетый за живое этим оскорблением и испуган­ный такой близкой опасностью, внезапно проявил ту скры­тую энергию, которая иногда прорывалась сквозь беспеч­ность его характера. Добровольно оторвавшись от роскоши дворцовой жизни, он стал во главе легионов и перешел через По навстречу своему сопернику. Искаженное название Pontirolo до сих пор еще напоминает тот мост через Адду, который был во время сражения предметом самых напря­женных усилий со стороны обеих армий. Рецийский узурпа­тор потерпел полное поражение, был опасно ранен и отсту­пил в Милан. Победитель немедленно приступил к осаде этого большого города и для разрушения его стен употребил в дело всякого рода военные машины, какие только были изве­стны древним. Авреол, сознававший превосходство неприя­тельских сил и не питавший никакой надежды на помощь из­вне, уже соображал в своем уме, какие будут гибельные пос­ледствия его неудачного восстания.