Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

"Бруктеры" (как выражается Тацит) "были совершенно истреблены соседними племенами, которые были вызваны на это их дерзостью и приманкой добычи, а может быть - действовали по внушению богов - покровителей империи. Более шестидесяти тысяч этих варваров были уничтожены не римским оружием, но в наших глазах и к нашему удо­вольствию. Если бы все народы, которые питают вражду к Риму, всегда так сильно ненавидели друг друга! Мы достигли теперь такого высокого благосостояния, что нам остается просить у Фортуны только одной милости - чтобы эти варва­ры жили во взаимных раздорах". Эти чувства, свидетель­ствующие не столько о человеколюбии, сколько о патриотиз­ме Тацита, служат выражением неизменных принципов той политики, которой придерживались его соотечественники. Римляне находили, что гораздо удобнее сеять между варва­рами раздоры, нежели сражаться с ними, тем более что побе­да не доставила бы им ни славы, ни особых выгод. При помо­щи денег и под предлогом мирных переговоров они проника­ли в самое сердце Германии и, не роняя своего достоинства, прибегали ко всякого рода приманкам, чтобы приобрести расположение тех племен, которые по своей близости к Рей­ну и Дунаю могли сделаться из беспокойных врагов самыми полезными для Рима друзьями. Они льстили тщеславию са­мых известных и влиятельных германских вождей, раздавая им самые пустячные подарки или в знак отличия, или только как предметы роскоши. Во время внутренних раздоров самая слабая партия старалась усилить свое влияние тем, что всту­пала в тайные сношения с губернаторами пограничных про­винций. Все распри между германцами поддерживались рим­скими интригами, и всякий план, клонившийся к объедине­нию племен или к общей их пользе, встречал непреодолимое препятствие во взаимной зависти и в частных интересах.

В царствование Марка Антонина римляне были объяты ужасом при известии о заговоре, в который вошли не только все германские племена, жившие между устьями Рейна и Дуная, но даже сарматы. Мы не в состоянии решить, какой мотив вызвал эту конфедерацию - необходимость, рассудок или страстное увлечение, но мы можем положительно утвер­ждать, что она не была вызвана ни нерадением римского мо­нарха, ни его честолюбием. Чтобы отразить это опасное вторжение, нужна была вся твердость и предусмотритель­ность Марка. Он отправил на различные пункты вторжения самых опытных полководцев, а сам принял командование над самыми важными провинциями, лежавшими на Верхнем Дунае. После продолжительной и упорной борьбы варвары наконец покорились. Всех строже были наказаны квады и маркоманны, так как они были вожаками движения. Им было приказано удалиться за пять миль от принадлежав­ших им берегов Дуная и выдать римлянам своих лучших молодых людей, которые были немедленно отправлены в Бри­танию в качестве заложников для службы в римской ар­мии. Ввиду того что квады и маркоманны часто бунтовали, раздраженный император решил обратить их страну в рим­скую провинцию. Его план не осуществился по причине его смерти. Эта грозная конфедерация - единственная, о которой упоминается в истории двух первых столетий империи, - со­вершенно распалась, не оставив после себя в Германии никаких следов.

В этой вступительной главе мы ограничились общим очер­ком нравов Германии, не пытаясь описывать или отличать различные племена, населявшие эту обширную страну во времена Цезаря, Тацита и Птолемея. По мере того как древние или новые племена будут выступать на сцену при дальнейшем ходе событий, мы будем вкратце объяснять их происхождение, положение и особенности характера. Новые народы представляют собой сложившиеся в определенную и прочную форму общежития, связанные одно с другим общи­ми законами и одним правительством и привязанные к род­ной почве промыслами и земледелием, а германские племе­на были добровольными и непрочными ассоциациями вои­нов или скорее дикарей. На одной и той же территории на­селение не раз менялось вследствие наплыва новых обитателей, вызванного завоеванием или переселениями. Одни и те же общины, соединяясь между собой для обороны или вторжения, давали своей новой конфедерации и новое наз­вание. Распадение старой конфедерации возвращало самостоятельным племенам их специальное, но давно забытое название. Нередко случалось, что победившее государство давало побежденному народу свое собственное название. Случалось, что толпы волонтеров стекались со всех сторон под знамена какого-нибудь любимого вождя, что его ла­герь делался для них отечеством и что какое-нибудь слу­чайное обстоятельство придавало всей этой смешанной толпе общее наименование. Эти свирепые племена сами постоянно изменяли названия, отличавшие их друг от дру­га, и совершенно сбивали с толку удивленных подданных Римской империи.