С тех пор под «Западом», с которым надо идти против СССР, в первую очередь понимается не Америка, а «Европа». Ближайшей целью стало создание союза западноевропейских государств с единым атомным потенциалом, с помощью которого надеются постепенно подкопаться под американо-русское атомное равновесие. Однако совершенно очевидно, что подобная новая атомная сила в лице Западной Европы была бы значительно слабее мощи Америки. Вместе с тем ясно, что эта сила руководилась и управлялась бы не Америкой, а Федеративной республикой как экономически более сильным членом сообщества.
Главным автором и глашатаем этого нового варианта старой концепции является Франц Йозеф Штраус. В своей книге «Вызов и ответ» (1968 год) он совершенно четко объяснил, почему, по его мнению, германская политика силы возможна лишь в союзе с Европой, а не с Америкой: «Если хочешь развить стратегию «военного искусства в условиях мира», что, несомненно, нужно, то это можно сделать лишь в случае, если у тебя достаточно сил. Когда у отдельного государства таких сил нет, оно должно стремиться иметь их в союзе с другими странами, стратегические интересы которых во многом совпадают с твоими. Уже из этого возникает потребность в политическом объединении Европы, поскольку от Америки можно лишь условно ожидать, что она полностью приспособит свою концепцию к европейским потребностям, лишь частично совпадающим с ее интересами».
Возникает вопрос, идентичны ли стратегические интересы Франции, Англии, Голландии, Бельгии и Италии интересам Федеративной республики? Речь идет исключительно о странах, которые удовлетворены тем, что они имеют, и которые ничего больше, чем жить в мире, не хотят. Зачем им начинать новую холодную войну против СССР? Может быть, лишь из-за того, что Федеративная республика ожидает от европейского давления на Советский Союз того, что не дало и не может дать американское давление, а именно расширения Федеративной республики на Востоке?
Об этом Штраус говорит им открыто: «Такая «европеизация германского вопроса» требует, конечно, чтобы требование немцев о свободе их расколотой страны полностью разделялось и защищалось западноевропейским сообществом… Целью европейской политики не может быть объединение Восточной и Западной Европы в условиях свободы, если тем самым не будет одновременно взято обязательство добиться воссоединения народа, две третьих которого живут в Западной Европе, а оставшаяся третья часть является членом руководимого Москвой Варшавского пакта».
Что же обещает Штраус своим вероятным западноевропейским партнерам за поддержку политики вытеснения Советского Союза, плоды которой пожинала бы исключительно лишь Германия? Ничего более, как вытеснение СССР и из негерманских стран Восточной Европы, плоды которого в силу географических причин опять-таки пожинала бы Германия. «Речь идет не только о расколе Германии, но и о расколе Европы. Мы должны думать о том, чтобы Польша, Чехословакия, Венгрия, Болгария, Румыния и т. д. также принадлежали к Европе, как Швейцария, Голландия или Бельгия. Речь идет о том, чтобы путем воздействия на эта страны и в жестких переговорах с Москвой в ходе длительного процесса действовать в том направлении, чтобы эти страны вновь стали составной частью Европы, по крайней мере сначала в том смысле, который выражается в понятии «промежуточная Европа».
Это значит, как поясняет Штраус в другом месте, что сначала она должна стать очищенной от СССР ничейной землей. Позднее ее «национальное стремление к самоопределению» выльется в желание создать крупную политическую единицу в составе всей Европы. Ну а что будет потом? Как будут складываться отношения этой Европы, сгруппированной вокруг возобновленной единой Германии, с Советским Союзом? Об этом Штраус молчит и дает лишь понять, что «оба строя — свободно-демократический строй Запада и тоталитарно-коммунистический Востока — не могут жить в мире друг с другом».
Изложенная внешнеполитическая концепция Франца Йозефа Штрауса для Федеративной республики вызывает фатальные воспоминания троякого рода о внешнеполитической концепции Гитлера. Во-первых, она имеет ту же самую опасную привлекательность, «смелость и великодушие», те же трюки для развития имперской фантазии и ту же способность придать уже имеющемуся и жаждущему внешнеполитическому тщеславию содержание и форму.
Но вторых, эта концепция, так же как и гитлеровская содержит попытку вернуться к тому, что почти уже было достигнуто в ходе последней войны, чтобы задним числом использовать это обстоятельство для очередной войны: в ходе первой мировой войны Германия оккупировала часть России, в ходе второй — она подчинила всю Европу, но в обоих случаях не использовала максимально представившегося шанса. Гитлер возвращался к первому, Штраус возвращается ко второму упущенному шансу.
Читать дальше