Независимость и автономность здесь, конечно, только призрачные, ибо все стороны жизни национального целого неразрывно связаны друг с другом и взаимно друг друга обусловливают. Кроме того, культура сама требует того, чтобы ее организовали в систему. Там, где государство не выполняет этого требования, роль организатора системы культуры берет на себя какой-нибудь иной фактор: в демократическом строе (обычно соединяющемся с плутократическим) такими факторами являются частный капитал и пресса.
Следует оговориться, что при идеократическом строе общность миросозерцания является основным и первичным признаком, по которому производится отбор правящего слоя. При других типах отбора общность миросозерцания тоже наличествует (например, при аристократическом строе члены правящего слоя всегда имеют общее миросозерцание, и даже при демократическом строе члены правящего слоя, несмотря на свою существенную разнопартийность, в каких-то элементах миросозерцания друг с другом сходятся), но является не основным, а вторичным и производным признаком.
Следует особенно подчеркнуть, что отвержение многопартийности вовсе не означает простого насильственного подавления всех инакомыслящих. Отвержение многопартийности предполагает создание таких политических условий и такой техники выборов и работы выборных учреждений, при которых существование нескольких взаимно друг с другом борющихся партийных организаций стало бы просто ненужным, нецелесообразным. Проблема эта — чисто техническая и вполне разрешимая. Одним из путей к ее разрешению является профессиональное представительство, упор выборной техники не на отдельного избирателя, а на организованные по деловому принципу группы населения — путь, используемый как в Италии, так и в СССР. Другой путь состоит в выделении некоторых сфер законодательства в ведение специальных выборных учреждений, состоящих из делегатов только непосредственно заинтересованных групп населения.
См. статью К.А. Чхеидзе в «Евразийской хронике», вып. IV.
Подробнее об этом см. статью «О государственном строе и форме правления» в «Евразийской хронике», № VIII.
Борьба за популярность в возможно более широком кругу населения, подлаживание ко вкусам и настроениям того или иного круга обывателей, а с другой стороны, стремление внушить этим обывателям определенные взгляды, вкусы и настроения, с тем чтобы потом представлять их как взгляды и желания самого населения, — вот тот круг действия и работы, тот ряд процессов, который приводит к выделению и отбору правящего слоя в демократическом обществе. Поскольку все это происходит в политической сфере — отбираются политические деятели, депутаты, журналисты. А поскольку те же процессы разыгрываются в сфере экономической жизни (каковая при демократическом строе свободна, т.с. протекает при минимальном вмешательстве государства) — отбираются капиталисты, коммерсанты и банкиры и проч. Оба отбора переплетаются друг с другом, так что трудно их различить: достаточно напомнить хотя бы газетных королей. Во всяком случае, поскольку оба отбора (политический и экономический) представляют ту же механику, в обоих случаях отбираются люди приблизительно того же психологического типа. Таким образом, практически демократический строй всегда является одновременно и плутократическим — обстоятельство, которое следует всегда иметь в виду.
В то же время плутократический элемент, неизбежно сопутствующий демократии в сколько-нибудь крупных государствах, естественно, толкает государство на войну и, во всяком случае, требует от государства постоянной боевой готовности для борьбы за рынки и для подкрепления международной экономической конкуренции. Это — одно из тех противоречий, которые рано или поздно приведут демократию к гибели.
Идеократия свободна и от других недостатков аристократического строя, проявляющихся и в военном деле, но не в нем одном. Так, крупным недостатком аристократии является почти полная замкнутость правящего слоя, препятствующая выдвижению способных людей (в том числе и способных офицеров и полководцев), не принадлежащих по своему рождению к аристократической среде. При идеократии доступ в среду правящего слоя, т. е. в государственно-идеологическую организацию, открыт всякому, а кроме того, максимально рациональное использование всяких спецов, хотя бы и не принадлежащих к этой организации, является одним из характернейших признаков идеократии. Далее, в аристократии (особенно при начавшемся уже упадке этого типа отбора) существует некоторое несоответствие между правами и обязанностями правящего слоя — несоответствие, превращающее этот правящий слой в «привилегированное сословие», причем и внутри него наблюдаются разные степени привилегированности, в зависимости от большей или меньшей знатности. В среде сослуживцев (в частности, в военной среде) это создает атмосферу несправедливости. Но в идеократическом государстве этого быть не может, ибо в таком государстве всякое право (например, хотя бы право собственности) функционально связано с известными обязанностями, и чем больше права, тем тяжелее связанные с ними обязанности. В частности, члены идеократического правящего слоя несут особенно тяжелое бремя обязанностей: они всецело отдают себя в распоряжение государственно-идеологической организации, не имеют права отказаться ни от какого поручения этой организации и живут в состоянии постоянной готовности и мобилизованности. Поэтому, хотя принадлежность данного офицера к государственно-идеологической организации (и следовательно, к правящему слою) и создает ему и привилегированное положение, положение это не может восприниматься его товарищами как несправедливая привилегия, ибо оно уравновешивается тяжелым бременем обязанностей.
Читать дальше