Дженнифер Арментроут: Холодные объятия

Мой взгляд устремился к потолку.

Мне хватило и пяти секунд, чтобы дойти из кабинета до ее спальни. Я не постучался, просто толкнул дверь, и она открылась. Лейла готовилась ко сну. Идеальное время.

Избавившись от кардигана и носков, она осталась в пижамных шортиках и тонкой маечке, которую можно не брать в расчет. Огонь разгорался под моей кожей, пока я смотрел на нее, но не тот, что занимается перед тем, как я меняю обличье. Нет, это был другой огонь – жарче, глубже.

Сложив руки на груди, я переступил порог ее спальни.

Она дернулась, словно хотела прикрыться.

– Чего тебе еще?

В ее дерзком тоне не хватало настоящего упрека. Скорее, в нем угадывалось… смущение. Оно зависло в воздухе вокруг нее, что привело меня в замешательство.

– Ничего, – сказал я и, прежде чем сумел остановить себя, шагнул к кровати и улегся. Я похлопал по месту рядом со мной, чувствуя, как колотится сердце в груди. – Иди сюда.

– Зейн?.. – Смущение нарастало, пока она смотрела на меня, приоткрыв розовые губы. – Ты сегодня невыносим.

И это правда.

Я все это знал, но не мог… не мог обходить ее стороной, я чертовски устал от этого.

– Ты невыносима каждую ночь. – Я снова похлопал по кровати. – Перестань, ты ведешь себя странно, Лейла. – Она даже не шелохнулась, и я удивленно вскинул брови. – Ты идешь?

Пять секунд. Если она не двинется с места за эти пять секунд, я уйду.

Лейла сделала шаг.

Тихо выдохнув, она забралась на кровать и легла рядом со мной, и мне вдруг стало трудно глотать. Мы валялись вместе на кровати миллион раз, но сегодня все было по-другому. Я чувствовал по-другому.

Кажется, надо проветрить голову.

– Милые шортики, – сказал я.

– Ты можешь помолчать?

Тихий смешок вырвался у меня.

– Ты сегодня в таком необычном настроении. Это не из-за сырого теста?

Она повернулась на бок, и наши рты оказались на одном уровне. Редко она позволяла себе так опасно приближаться ко мне, и я подумал, что она, возможно, и сама не догадывается об этом. Я поднял взгляд, и наши глаза встретились.

Я невольно вспомнил тот миг, когда впервые осознал, что мои чувства к Лейле гораздо глубже, чем того хотел мой отец, да и весь клан. Это случилось 23 марта, вечером, во время нашей обычной тренировки по отрабатыванию приемов самообороны. В тот вечер она казалась рассеянной. Хотя нет, скорее, сосредоточенной… но на моих губах, пока я давал инструкции. Я давно замечал, что она смотрит на меня не по-сестрински, и делал все, чтобы не думать об этом, не обращать внимания, потому что верил, что это неправильно. Не потому, что она наполовину демон, и не из-за ее демонических способностей, просто я привык заботиться о ее безопасности. А эти долгие задумчивые взгляды в мою сторону, сопровождающиеся румянцем на щеках, далеко не безопасны.

Но после тренировки она сделала то, что проделывала тысячу раз. Вплелась пальцами в мои пальцы и крепко сжала мою руку, и, когда наши взгляды встретились, я даже не понял, что произошло. Перед глазами пронеслась вся наша совместная детская жизнь, общая история. И когда я в ответ сжимал ее руку, то думал лишь о том, что это крошечное пожатие не уступает поцелую. Охватившее меня чувство пугало до чертиков, потому что оно породило желание.

С тех пор прошло почти два года.

И желание никуда не делось.

Лейла отвела взгляд и перекатилась на спину.

Чувствует ли она сейчас то же, что и я? Вспоминает нашу историю? Думает ли о том, как меняется наше будущее, на которое уже не в силах повлиять ни мой отец, ни клан, никто? И даже Рот не может ничего изменить? Или ее будущее уже изменилось?

Паника охватила меня. Что, если для нее все изменилось из-за него? Что, если я опоздал? Какой бы ненавистной ни казалась мне эта мысль, в чем-то я мог ее понять и принять. Возможно, я ждал слишком долго. Я принимал ее внимание как должное – так же, как ее красоту, доброту, непоколебимую веру в меня. Я все принимал как должное.

У меня пересохло во рту.

– Что происходит, Букашка Лейла?

– Ничего, – прошептала она.

– Чушь. – Я приподнялся на локте, чтобы смотреть на нее. Неверное движение. А может, и единственно правильное. Между нами почти не осталось пространства, и мой взгляд блуждал по ее раскрасневшимся щекам, а потом спустился ниже, к глубокому вырезу на ее майке, и кончики пальцев покалывало от потребности прикоснуться к ней…

Я моргнул, в глазах прояснилось, и я убедился в том, что зрение меня не обманывает. Я не впервые отметил про себя, что Бэмби любит отдыхать на той части тела, куда демоническому фамильяру не фиг соваться.