Элоиза Джеймс: Однажды в замке

Радость, родившаяся в нем, никогда не умрет.

Поэтому он отстранился и стал вонзаться в нее, снова, снова и снова. Ее глаза открылись.

– Ты почувствуешь, если я это сделаю?

– Черт, – прохрипел он. Потому что точно чувствовал, что она делает. – Если будешь продолжать, Эди… не смей! Я не выдержу!

Она рассмеялась, но не послушалась, И с каждым новым выпадом, поднималась навстречу ему. Бедра стискивали его тело, потаенные мускулы стискивали его внутри. И он не мог остановиться, и все спешил, спешил, приближаясь к чему-то почти пугающему в своей силе.

Потом Эди открыла глаза, свои прекрасные зеленые глаза и выдохнула:

– Гауэйн!

В ее голосе звучало отчаяние, и голод вцепился в него, как клещами.

– Ты…

Он подался вперед и поцеловал ее в губы.

– Скажи мне, – потребовал он.

Ее руки скользнули по его спине, до ягодиц и притянули его еще ближе. Он откинул голову. Смутно услышал, как она простонала его имя, а потом снова сжала, сильнее и слаще, чем он мог представить. Ее тело затрепетало под ним, и она вскрикнула…

Что-то в Гауэйне взорвалось. Пламя охватило его, когда он сделал последний выпад.

Эди продолжала всхлипывать. Гауэйн откинул голову, зарычал и излился в нее, отдавая все, что имел.

Как и она в этот момент.

Эди разбудил звук несущейся воды. Она недоуменно огляделась и поняла, что не одна. Она лежала на боку, спиной к человеку, который обнимал ее за талию. И она инстинктивно поняла, что если пошевелится, разбудит его.

– Даже не думай об этом, – проворчал сонный голос Гауэйна: и точно, рука его скользнула к ее груди.

– Ммм… уверен, что это моя любимая часть твоего тела.

Эди рассмеялась.

Его рука передвинулась ниже.

– Конечно, мне и это нравится.

Теплой рукой он сжал местечко между ее ног.

– Это мой любимый способ просыпаться.

– Лорды и леди высшего общества не спят вместе, – напомнила Эди со смехом. – Это для крестьян, которым приходится согревать друг друга.

Рука Гауэйна вновь вернулась к ее груди.

– Мне предпочтительнее жар твоего тела. – И, словно прочитав ее мысли, добавил: – Вряд ли я когда-нибудь захочу спать без тебя, Эди. Те бесконечные часы, пока я ехал из Хайлендс, в дождь, когда свалился в канаву с другой лошади…

– Когда поднялся на башню в темноте и под дождем, – добавила Эди, поворачиваясь лицом к нему.

При одном воспоминании об этом ей становилось страшно.

– Я едва не потеряла тебя…

Она поцеловала самый большой синяк – тот, который расплылся по его плечу…

– А я думал, что потерял тебя, – прошептал Гауэйн, привлекая ее к себе. – Я был так перепуган, словно луна упала с неба или солнце погасло навсегда.

Эди просунула ногу между его ногами, наслаждаясь тем, как участилось его дыхание при ее малейшем прикосновении.

– Больше никаких подъемов на башню!

Гауэйн ухмыльнулся, и ее сердце забилось сильнее при виде его веселых глаз. Смеющийся Гауэйн – таким его почти никто не видел.

– Знаешь девиз клана Маколеев? «Dulche periculum» – Опасность сладка. Попробуй запереться в другой башне, Эди. Опасность сладка, но ты слаще.

Он подался вперед и поцеловал ее.

Наконец, Эди отстранилась и погладила его дрожащими пальцами.

– Я люблю тебя, – прошептала она и снова поцеловала его. – Придется привыкнуть спать в одиночестве, – сказала Эди позже, и при этом совсем не шутя. – Я не могу постоянно переезжать с тобой из поместья в поместье, Гауэйн.

– Значит, я больше не буду ездить из поместья в поместье, – пожал он плечами.

– Но я думала, ты постоянно перебираешься из одного поместья в другое.

– Я все продумал, пока был там. Есть несколько решений, которые могу принимать только я. Но мир полон умных людей. У меня есть Бардолф, чтобы ими управлять. У меня есть ты, чтобы управлять мной.

Эди медленно расплылась в улыбке.

– Ваша светлость, не хотите ли вы сказать, что намерены работать меньше? Что освободите больше места в своем графике для жены?

– Я хочу быть с тобой, – повторил он, нежно целуя кончик ее носа. – Хочу слушать, как ты играешь на виолончели. Хочу, чтобы ты играла для меня обнаженная.

– Ни за что! – рассмеялась она. – Я не смогу.

С этим Гауэйн не согласился, и кончилось тем, что Эди оказалась на спине, осыпая его безумными поцелуями.