Пенни Джордан: Страсть по-итальянски

– Что случилось, Лили? – Марко уже догадывался, о чем дальше поведает Лили, и был в шоке.

– Я из-за этого до сих пор не люблю вертолеты. Потому что в тот день мы летели на съемку на вертолете. – Она поежилась от неприятных воспоминаний. – До сих пор чувствую себя виноватой, что никому ничего не сказала, – с внезапной истовостью выпалила она, повернувшись к Марко от окна.

Марко не нужно было объяснять, как чувство вины способно разъедать душу. Он подошел к Лили и хотел уже взять за руку, но остановился. Ему показалось, что таким образом он примет на себя перед ней обязательства, которые свяжут их навсегда. Рисковать было страшно.

– В вертолете Анна сказала мне, что Антон ее изнасиловал и она забеременела. Антон приходил на съемки в студию и отсылал отца под каким-нибудь предлогом. Она плакала, пока мне это рассказывала. Говорила, что это ужасно, что боится признаться матери. – Лили сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и не расплакаться. – На следующий день я возвращалась в школу. Больше мы не виделись. Я спрашивала о ней отца. Антон ему сказал, будто она завершила карьеру модели, так как упала с лестницы и сломала ногу. Я ей писала, но она так и не ответила. Зато я получила письмо от ее матери. Оказывается, Анна переехала жить к отцу и его новой жене.

Лили снова взяла небольшую паузу. Марко трудно было представить, что она должна была сейчас чувствовать.

– В рождественские каникулы Антон опять все время был у отца в студии. – Голос ее зазвучал увереннее. – Как-то раз они вместе ушли обедать, а потом Антон вернулся один. – Она сглотнула. – Это было самое страшное, что только можно себе представить. Он рассказал, что собирается со мной сделать.

Марко почувствовал, что былое отвращение к мерзавцу превращается в жгучую ненависть. Сердце его пылало гневом.

– Я пообещала рассказать все отцу, но Антон в ответ лишь рассмеялся. Сказал, что питает слабость к молоденьким девственницам. Это было так противно. И страшно. Сама не понимаю, каким чудом я убежала. Бродила по городу, не знала, куда идти. Домой, в квартиру отца, боялась. Вдруг Антон там объявится!

Марко прикрыл глаза. Негодование кипело в нем, сжигая изнутри. Он злился на развратника Антона, на ее отца, на всю мужскую половину человечества. Но больше всего – на себя за то, что не разглядел ее страх раньше, не поспешил на помощь сразу же.

«Почему он молчит? Даже не шевельнется… Неужели не понимает, как мне сейчас важно его понимание, его поддержка? – волновалась Лили. – Как он сам нужен мне!» Лишенная последних сил, она в просящем жесте протянула к нему руки:

– Марко, обними меня, пожалуйста. Прошу тебя!

Слова Лили шокировали его. Обнять? Нет, невозможно! Так близко подпустить к себе человека… Он боялся, что, обняв Лили сейчас, уже не в силах будет ее отпустить. Марко отвернулся.

«Он снова презирает меня. За слабость», – решила Лили, и из груди ее невольно вырвался звук, больше всего напоминающий стон.

«Что это? Она плачет? Из-за меня?» Марко снова посмотрел на Лили, затем шагнул к ней, презрев все веления разума. Да и как мог он остановиться, если сердце ноет от сожалений и нежности?

Лили молча наблюдала за ним. И на мгновение Марко показалось, что сейчас она отвернется и уйдет. Он даже отчасти на это надеялся. Но тут, резко вздохнув, она буквально кинулась к нему, обхватила руками, прижав голову к его груди. Марко чувствовал, как тело ее трепещет. Медленно, неловко и неуверенно поднял он руки и аккуратно обнял Лили. Все. Дело сделано. Назад пути нет. Эмоции победили. И, прижимая ее к себе, Марко чувствовал, будто они – единое целое.

Лили казалась ему сейчас такой хрупкой. Даже сердце защемило от того, какая она ранимая. Оливия никогда ему такой не казалась. Правда, он никогда ее так и не обнимал. В те редкие моменты, когда они целовались, Оливия ни разу не вызвала в нем желания той же силы, что Лили. Они были скорее как брат и сестра и совсем не походили на двоих влюбленных, жаждущих соединиться в брачном союзе.

Однако сейчас надо думать не об Оливии и не о собственной репутации, а о Лили.

– И что произошло дальше? – подтолкнул он ее.

– Я вернулась в школу, не дожидаясь конца каникул, – приглушенным голосом откликнулась та. – Там мне было спокойно. Всегда кто-нибудь да оставался на каникулы. Учителя устроили нам чудесный праздник, в театры водили, в музеи. Мы были настоящей большой семьей. – Тут она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Спасибо, что ты здесь, со мной. Что помог. Спасибо тебе! – И она подалась вперед, собираясь поцеловать его в щеку, но Марко повернулся, и губы ее коснулись его губ. От неожиданного контакта он отшатнулся.