Шерри Джонс: Четыре сестры-королевы

– Мессир Жан, – слышит она и, обернувшись, видит рядом Карла, уставившегося на их сцепленные руки.

– Карл, – говорит Маргарита, отпуская Жана. – Людовик хочет взять крест.

Карл прищуривается. Маргарита чуть ли не слышит, как в голове его роятся планы: какую я могу извлечь выгоду?

Когда она поднимается на возвышение, Людовик едва не подпрыгивает на своей скамье. В глазах его пляшет возбуждение. Как только Маргарита усаживается рядом, он вскакивает. Гул голосов затихает до полной тишины. Людовик делает свое объявление.

Маргарита, думая о жаре и пыли, кровожадных сарацинах, скорпионах, вонючих верблюдах, не может понять – почему? Почему он хочет туда вернуться? Ведь лучше вечность в аду, чем еще один год в Утремере.

Господь призвал его, говорит король, для «самой благородной и священной задачи». Святой город, говорит он, подобен попавшей в беду девушке, ожидающей спасения благородным рыцарем.

– Мы должны спасти ее от язычников! – кричит он. – Если не мы, то кто? Если не сейчас, то когда?

Речь звучит восторженно, но в ответ встречает тишину. Лишь несколько молодых рыцарей – слишком юных, чтобы участвовать в предыдущем походе, – выходят вперед в знак своей поддержки. И вдруг – кинжал Маргарите в горло, остановивший ее крик «Нет!» – Жан-Тристан, рожденный в Египте среди страха и печали, а теперь миловидный молодой человек семнадцати лет, изящный, как его отец, и слишком мягкий по натуре для войны, выходит вперед и объявляет, что присоединяется к отцу. Она выдавливает из себя улыбку, стараясь выразить восхищение мужественным сыном, но мысленно орет на Людовика и раздирает ему лицо. «Ты спятил?» Конечно, он спятил. «Я не дам тебе сделать этого!» Но как его остановишь?

Их сын Петр всего шестнадцати лет и дочь Изабелла, графиня Шампани (говорят о ее большом сходстве с Маргаритой), тоже выходят вперед. И они отправятся в поход. А потом на возвышение поднимается Филипп и склоняет перед Людовиком свою темноволосую голову. Все замирают. Наследник трона! Неужели король допустит это?

– Это мой сын, – говорит Людовик, – которым я очень доволен.

В очевидно отрепетированной сцене Филипп опускается перед королем на колени. Людовик вынимает из ножен меч и касается клинком его плеч, правого и левого, а потом головы, производя в рыцари. Маргарита вытирает с лица слезы, все еще силясь улыбнуться.

И тут король обращается к ней.

– Моя королева, – говорит он, – твои отвага и находчивость спасли нам жизнь в прошлом походе в Утремер. Я полагаю, мы можем рассчитывать, что ты пойдешь с нами снова?

Глаза баронов и рыцарей, их жен, слуг, сыновей и дочерей направлены на нее, а она стоит молча, пот пропитал ее платье, пульс стучит в ушах. «Прости, Беатриса». Голубой взор Жана успокаивает ее. Его голова почти незаметно покачивается из стороны в сторону, подсказывая ей ответ, который она и так знает.

– Нет, мой господин, – говорит Маргарита. Зал задерживает дыхание. – Бог не призвал меня в этот поход. Как вашей королеве, он велит мне остаться в Париже и править королевством. А кроме того, – она находит в толпе Карла и тепло ему улыбается, – я знаю, что вы окажетесь в верных руках. Ваш брат Карл, король сицилийский, собирается отправиться с вами. – Она уже наслаждается холодным взглядом Карла. – Он обещал мне сегодня, что останется рядом с вами до конца вашего похода.

Лондон, 1271 год

Возраст – 48 лет

Плотная, как саван, скорбь повисла на похоронах Генриха Германского. Элеоноре жгут язык угрызения совести. Она надеялась, что при королевском дворе племянник станет ее верным помощником, хотела наградить его за содействие в освобождении Эдуарда. Но когда Генрих ослаб от болезней, а Эдуард отправился искать славы в Утремере с королем Людовиком, королева занялась подавлением мелких восстаний, поднимаемых горячими головами и искателями славы. Через шесть лет после разгрома Симона при Ившеме Англию по-прежнему швыряет вверх и вниз, как корабль в бурю, – и Элеонора его единственный якорь.

Монахи опускают гроб в могилу рядом с могилой Санчи. Ричард напротив Элеоноры всхлипывает, припав к плечу своей новой красивой шестнадцатилетней жены Беатрисы Фолкенбургской, чье отвращение к браку с шестидесятилетним стариком отражается на ее лице, будто ей приходится терпеть дурной запах. Элеонора внимательно следит за Ричардом. Когда он поднимает на нее глаза, она видит в них ненависть. Как и ожидала. Она подходит к нему после окончания службы, когда все идут мимо прекрасной старой церкви и величественных шпилей аббатства, основанного Ричардом и Санчей. Он уже не плачет, но выглядит так, будто готов взорваться.