Мередит Дьюран: Обмани меня дважды

Усмехнувшись, Оливия посмотрела на Аластера, который в полном изумлении покачал головой.

– Я еще не в таком отчаянии, чтобы принимать ваши обещания, – сказала она.

– К тому же, – добавил Аластер, – я сомневаюсь в том, что она захочет остаться, если ее детей объявят незаконнорожденными, а ее брак окажется фальшивкой двоеженца.

И тут Оливия увидела выход из положения!

– Боже мой! – Бертрам сделал шаг назад, прижимая шляпу к груди, как щит. – Вы говорите о том, чтобы погубить трех невинных детей…

– Я никогда и никому не скажу ни слова, – перебила его Оливия. Бертрам остановился, раскрыв рот.

– Оливия! – недоверчивым тоном заговорил Аластер.

Оливия подняла руку, призывая его к молчанию.

– Ваша жена поедет в Америку, – обратилась она к Бертраму. – И вы поедете с ней – после того, как оставите свой пост. – Это будет справедливо и по отношению к Бертраму. – И никто никогда не узнает, что вы были женаты на моей матери.

Губы Бертрама зашевелились – он пытался возразить.

– Я… я просто не могу уехать! Уйти в отставку… Члену кабинета министров…

– Сегодня днем я видела ее лицо, – промолвила Оливия. – Полагаю, она знала, что хочет сделать ее человек. И если бы я не считала, что она любит своих детей, если бы я не решила, что она готова на преступление, чтобы защитить их, я бы осталась в жилище Мура, чтобы все рассказать полиции. Но, возможно, я ничего не скажу, если вы уедете за границу. Однако независимо от того, любит она своих детей или нет, я считаю, что дама, склонная держать при себе наемного убийцу, не должна быть той особой, которой вы доверите воспитание своих детей, так что вы с радостью должны уехать с ней. Вам выпадает шанс стать им таким отцом, каким вы никогда не были для меня.

Бертрам долго смотрел на нее.

– В вас очень много от матери, – тихо проговорил он наконец. – Вы считаете ее жертвой, но, поверьте мне, она никогда не позволяла мне остаться безнаказанным.

– Может, вы хотите, чтобы я вам посочувствовала? – Оливии захотелось запустить в него подушкой. Нет, чем-нибудь потяжелее. Бутылкой. Она с надеждой посмотрела на Аластера.

На его лице застыло убийственное выражение. За это он очень рассердится на нее, можно не сомневаться. Потому что все его внимание было поглощено Бертрамом.

– Вы слышали, что она вам предложила? – мрачно промолвил он. – Это куда более великодушное предложение, чем то, что заготовил для вас я. Впрочем, сойдет и это. А теперь убирайтесь. Очень надеюсь в следующий раз услышать ваше имя в связи с вашей отставкой из кабинета, Солсбери.

Покачав головой, Бертрам набекрень нацепил на голову смятую шляпу.

– Я не могу этого сделать, – угрюмо проговорил он. – Ничего еще не кончено. – Повернувшись, он пошел прочь.

Комната наполнилась молчанием. Аластер встал, глядя на Оливию. Она глубоко вздохнула.

– И это называется титулованное дворянство! – вымолвила она. – Я не хотела наказывать его детей. Или отнимать у тебя месть. Но, кажется, ты все равно отомстишь. Какой же он глупец!

– Ну да. Но нам это было известно. – Как ни странно, Марвик казался рассеянным. – Оливия, ты не должна была оставлять надежду стать его законной дочерью.

Она заморгала.

– Почему?

– У него есть деньги. Не очень много – большая часть состояния принадлежит его жене. Но у тебя есть все шансы на наследство. Ты понимаешь, что ты это потеряла?

Удивление Оливии было не настолько сильным, чтобы сдержать зевок.

– Ты правда думаешь, что это важно? – Она прикрыла рот рукой, и ее челюсти слегка хрустнули. – Аластер, даже сейчас я не очень беспокоюсь о деньгах. Я знаю, как их заработать. Я очень… хороший секретарь.

На лице Марвика промелькнула мимолетная улыбка, а когда она погасла, он вновь стал очень серьезным. Подойдя к кровати, он сел рядом с Оливией и отбросил ее волосы с глаз.

– Надо отправить кого-то в хороший магазин, чтобы тебе принесли что-то более подходящее, чем гостиничный халат.

Его прикосновение успокаивало Оливию. Ее ресницы, трепеща, опустились.

– Ты вконец испорчен, – пробормотала она. – Этот халат слишком хорош для секретарш… или экономок.

Его рука, лежащая на ее щеке, замерла.

– А для герцогини?

Оливия открыла глаза. Марвик смотрел на нее серьезно, а в выражении его лица проскальзывала тревога. Он совсем не был похож на человека, проговорившего те слова, которые услышали ее уши. Должно быть, ей это приснилось.

– Я засыпаю, – сказала Оливия. – Ты пойдешь домой? Или останешься тут?