Елена Четвертушкина: Яйцо в вентиляторе

Ностальгией я в своё время отмучалась; а теперь настали для меня другие времена, на других дворах.

О чем я Берту и сообщила. И тут же про себя подумала: да за каким, собственно, репьём ушастым я тут распинаюсь?! – ну кому какое дело…

Но Берт не дал сбиться, быстро кивнул и сказал:

– Готов подписаться под каждым словом, клянусь. Вы извините – действительно, полез сразу с вопросами, кто так делает… Вообще-то я не хам, только вот дело у меня к вам сильно деликатное…

На диване опять послышался непонятный звук типа хихиканья: я обернулась, но собаки просто громко дышали, развесив языки. Жарковато ещё в комнате, мельком подумала я, с дневного-то солнцепёка.

– …По уму, надо хоть представиться толком, – как ни в чём не бывало продолжал гость, – как было выше указано, живу и работаю в Стране уже почти 30 лет, приехал по контракту из Юны, да так и остался. Меня многие знают, просто в Городе редко бываю – я картограф. Хотите – позвоните Дугу, он за меня поручится. Вот ещё Тойво мог бы…

– Батюшки, – встрепенулась я, – вы и Тойво знаете?!

– А как же! Много и плодотворно с ним работал, он мне никогда не отказывал… Хотя один из самых опытных в Стране проводников всегда нарасхват, и у геологов, и у строителей. Я и сам работал то на одних, то на других… случалось и с военными сотрудничать.

– Картограф… Так вы из Геологического управления?

– Нет, из Департамента по землепользованию. Хотя с недавнего времени я на инвалидности.

Он замолчал. Я немного подождала и осторожно спросила:

– А что с ногой?

– Хотелось бы сказать что-то героическое, – криво усмехнулся гость, – но уж больно глупо врать, да ещё с самого начала… Идиотская история: двигал дома мебель, и на меня упал шкаф. Слава Богу, не книжный, а платяной, так что жив остался, но в поле больше не ходок.

Катька зевнула – сладко, до слез, и перевернулась на другой бок, скинув задом на пол подушку, расшитую мною в одну из здешних одиноких тоскливых ночей иглоросписью. Помешала она ей, что ли… Я глядела на эту дурацкую подушку, со всеми её пастельными камышами, тростниками и печальной выпью, и молчала.

– Ладно, – сказал Берт, встряхнувшись. – Что вам ещё про себя сказать? – женат, дети взрослые, внуки…

– Хорошо-хорошо, я за вас рада, только давайте ближе к теме.

– Может, ближе и не бывает.

– Возможно, только я пока этого не вижу. Не о внуках же вы пришли ко мне консультироваться!

– А почему нет? – всё-таки, 3 поколения классных специалистов, вами лично подготовленных за 50 с гаком лет работы в Центре Кризисных Ситуаций… Что вы ручкой машете, вы на пенсии не так давно, чтобы в Городе забыли – и вас, и дела ваши славные, про легенды я уже не говорю… Ваши выкормыши сделали блестящие карьеры, и заслуженно; ваши дети – военные, спасатели, уважаемые люди, орденоносцы, герои… тарки есть, сын-президент… А кстати, это правда, что вы с Джой ходите на Полигоне «десятку»?

Полигон был суперсложным тренажером в нашем Центре Кризисных Ситуаций; степень крутости тестируемого в нём определялась по шкале от 1 до 10. «Десятку» ходили только тарки и супербизоны всяких силовых структур.

– Берт, вы либо издеваетесь, либо бредней наслушались. За «ходите» спасибо, конечно, в моем возрасте и ползать-то вполне почетно…

Вот скажите мне, откуда слухи берутся?! Разве что от «трёх поколений классных специалистов», хохмачей и охальников, а также детей, внуков и выкормышей – охальников, хохмачей и хамов трамвайных. Нет, ну надо же было додуматься…

Ладно, предположим – умеет Джой водить самолет. И что? – сбить её всегда могла даже не очень нахальная ворона.

Ну, брала я призы на стрельбищах – толку-то? Теперь вот даже охотиться не могу: поданная гостю кряква была банально куплена на базаре.

Да, прыгали мы с парашютом, в далекой молодости. Два раза. Приземлялись в глубоком обмороке, обе, и только поэтому не разжились сложными переломами: мешок – он и в Империи мешок, хоть с мясом, хоть с чем.

Нет, катер и машину я вожу без дураков. И что? Можно подумать, жизнь моя проходит в океанских просторах, или на треках Формулы-1…

Конечно, мы умели по всем правилам разгадывать шифровки. Я бы даже сказала, виртуозно умели. Но в последние рабочие годы все криптограммы, попадавшие в наши руки, принадлежали перу нерадивых сотрудников или детей, и таинственностью своей обязаны были беспросветной лени и первых, и вторых, да нашей бесхребетности, как начальственной, так и материнской…