Так или иначе, а Фёдору пока нравилось то, чем он занимался. Считается, что если негативные эмоции довлели над человеком в течение какого-то времени, то чтобы их изжить, требуется такое же время для положительных эмоций: действие равно противодействию. Либо нечто другое, – клин вышибать клином. Армия и тюрьма, как нельзя лучше подтверждали это правило – у них было много общего. И в том, и в другом месте преобладают лица далеко не интеллигентной внешности; и там, и здесь живут по уставам, правда, в одном месте по уставу внутренней службы, в другом – по уставу тюремной ячейки, то бишь, камеры. И там, и здесь кормят отвратительно плохо. И в том, и в другом месте предпочитают носить одну и ту же причёску под названием нулёвка. И в то, и в другое место люди попадают против своей воли. И так далее. Аналогий можно было бы привести ещё целый ряд. Вообще, население России всегда делилось примерно в одной и той же пропорции: на ту часть, которая сидела в заключении, и ту, которая эту часть охраняла. Аналитики подсчитали, что если бы в своё время, а конкретно в XVIII веке сосланным в Сибирь дали бы вольное поселение, а не усиленную охрану, чтобы не допустить и намёка на побег и всех заключённых сгноить, а не использовать их физический потенциал на развитие не столь отдалённых мест, то сегодня Россия имела бы там не медвежьи углы, а какую-нибудь цивилизованную Австралию или Канаду. Возможно, это преувеличение, но здравый смысл в подобного рода соображениях наверняка есть. Правопреемник царской России Советский Союз не стал менять эту специфическую особенность страны по той простой причине, что российского криминала с лихвой хватило бы для всех остальных государств мира, – согласись они его импортировать к себе – вследствие чего только так и та, и другая страна могли существовать. За счёт дармового, каторжного труда, за счёт недоеданий и болезней, за счёт ни в ломаный грош стоимости человеческой жизни. В результате за многовековую историю, как того, так и другого государственного института очень многое взаимопроникло друг в друга и, например, гарнизонная «губа» мало чем стала отличаться от тюремного карцера.
Стоя на вышке и глядя вниз на прогуливающихся арестантов, Фёдор узнавал в их лицах своих бывших командиров, старшин, сверхсрочников, которые по службе были его начальниками, теми, перед которыми он обязан был тянуться по стойке «смирно!» и внимать каждому их слову – умному или глупому, без разницы. Теперь он стоял над ними и, хотя не мог непосредственно отдавать им приказания, тем не менее, наслаждался своим преимущественным положением. И когда кто-либо из заключённых поднимал голову и их взгляды, несмотря на достаточно большое расстояние, встречались, холодное презрение и удовлетворение от получаемой сатисфакции исходили из суживающихся глаз Фёдора.
Как-то по весне перевели его караулить на женскую половину тюрьмы. Положенные часовые прогулки мужской и женской половин ничем не отличались друг от друга с той только разницей, что проходили они, естественно, раздельно. Примерно в это же время на женской половине появилась новая заключённая, которую перевели из какой-то южноуральской тюрьмы досиживать срок после подтверждения ей кассации. Звали её Юлией, и досиживать оставалось ей два года из восьми полученных и четырёх скассированных. Статья была достаточно серьёзная (убийство на почве ревности к жениху по причине измены его с её сестрой), но, учитывая осознание родителями убитого сына, – небывалый случай, правда, спустя почему-то два года, – правоты его невесты и подачу ими аппеляции, Аппеляционный суд счёл возможным «скостить» половину срока. Возможно, сыграла роль объективная оценка случившегося, хоть и с большим запозданием, что свойственно нашим судам, возможно, наступившая в хрущёвскую оттепель относительная либерализация общественной жизни и, соответственно, карательной практики. Вообще, грубо насильственные действия бытового характера, такие как тяжкие телесные повреждения, убийства на почве мести или ревности – являются, согласно психологическим нормам, типично женскими в уголовной системе. Прерогатива же мужчин – нажива и обогащение. И в то же время женщины, как утверждают психологи, более жестоки, чем мужчины, и кое в чём даже беспредельны. Если бы в армию брали только женщин, трибунал по дедовщине вынужден был бы заседать круглосуточно. Когда-то один мудрый судья сказал: в любом преступлении ищите женщину. Быть может, этот мудрый судья преувеличивал вину женщины, но как знать, не являлось ли столь строгое обвинение результатом мести всего слабого пола за те тысячелетия бесправия и обвинения в нечистоплотности и неполноценности, которые генетически отложились в его коллективном сознании?
Читать дальше