Александр Снегирёв: Я намерен хорошо провести этот вечер

Короче говоря, день прошел, наступил вечер. Сидим на подоконнике в «Солянке» и напиваемся. Вот-вот случится поцелуй. Зачем это мне? Зачем ей? Незачем, но все к тому идет. Да и лонг-айленд опять же. Я спорю сам с собой. Делаю ставки. Вот сейчас. Нет, на новый круг. Теперь. Опять нет. Если бы о нас говорил спортивный комментатор, было бы так: «Он опять склонился к ней… что-то говорит… бурно жестикулирует… отвлекающий маневр… притворяется, что увлечен беседой, а сам бросает хищные взгляды на ее плечи, грудь, губы… Она поправляет лямку майки, крутит прядь пальчиком… Он отклонился, прицелился… Смотрят друг на друга… Хороший момент! Ну!.. Она положила голову ему на плечо».

После нескольких опасных ситуаций я целую ее, и комментатор орет: «Гол!», но тут же отказывается от своих слов, сославшись на бокового арбитра, зафиксировавшего офсайд. Подруга на поцелуй не ответила.

Моя попытка придает ей огонька. Она становится бодрее и веселее. Трезвеет. Принимается болтать о грядущей свадьбе с новым задором. В ее голосе появляются знакомые интонации, теперь она хочет мне понравиться. Что ж, я доведу дело до конца. Я сегодня никому ничем не обязан: ни моей детке, ни будущему мужу подруги. Я намерен хорошо провести вечер.

Слушаю вполуха. Глажу ее затылок, почесываю за ухом, как кошку. Наматываю ее волосы на руку. Волосы немного вьются, местами выгорели. В Египте недавно была, дайвинг. Длина волос идеально годится для наматывания на руку. Притягиваю ее к себе.

Игрок один на одни с вратарем. Удар.

Мы долго-долго целуемся. Мы оба научились это делать к нашим тридцати годам. К двадцати девяти. Лично мне, если и будет за что не стыдно на том свете, так это за качество поцелуев. Она закрыла глаза. Я тоже. Я открыл первым. Из нас двоих неврастеник я. Не могу расслабиться. А может, дурное предчувствие. Открыл глаза и вижу шагах в десяти приятельницу моей детки. Не приятельницу даже, так, знакомую. Болтливая бывшая модель со шведским лицом. Смотрит на меня.

– Ты почему целуешься без языка?! – спросила подруга.

Не знаю, что ответить. Почему без языка? Я всегда с языком целуюсь.

Берем по последнему стакану. Пятому по счету. Давняя подруга решила всерьез изменить свою жизнь. Молчим. С кем я отныне буду пить лонг-айленд? Придется ждать, когда она начнет погуливать или разведется. Луна катится по небу вверх, земля наклоняется, как корабельная палуба. Еще немного, и стаканы поедут со стойки, бутылки посыплются на пол, танцующих прибьет к нашей стене, а мы с подругой выпадем в окно. А следом машины, дома и прочие украшения, придуманные людьми, попадают за край Земли, как хлебные крошки с доски.

В такси она достала из пачки последнюю сигарету, закурила, смяла пачку и выбросила в окно.

– Подняться? – спросил я, когда мы остановились возле ее подъезда. Сам не знаю, зачем спросил. Спросил и прикусил язык.

– Не надо.

Еду домой, покачиваясь на заднем сиденье огромной старой колымаги. В приоткрытое окошко влетает свежий ночной ветерок.

Следующим утром я поднялся на эскалаторе со станции метро. Там, где ступени катятся под стальные зубчики порога, бился розовый пион. Дрожал в прибое бесконечно набегающих ступеней. Торопливые ноги переступали через пион. И я переступил. И оглянулся. Жалко стало пион, но соваться навстречу идущим глупо и смешно как-то. А, черт с ним! Юркнул, нагнулся быстро, выхватил пион из-под непрерывных ног.

Пальцы первыми почувствовали подвох. Пион оказался искусственным. Но вполне красивым. Похож на губку для душа.

Покручивая фальшивый цветок в руках, я вошел во вчерашнее кафе. Как будто еще разок хотел подглядеть счастье рыжей и шатена. Их, конечно, не было. Зато перед входом дымила и пахла сладковатыми помоями урна.

На месте влюбленных сидели три девицы. Я занял тот же столик, что и накануне. Девицы похохатывали, поглядывая на меня, и наворачивали салаты из тарелок, точно овес из яслей. Официантки по-прежнему гаркали «добрый день» и «всего доброго».

Девицы доели и ушли. Вместо них остался солнечный луч.

Я рассматривал искусственный пион. Если бы давняя подруга не сказала «не надо», этим утром я бы чувствовал себя гадко. Я обязательно чувствую себя гадко, если просыпаюсь рядом с девушкой, которая имеет привычку выкидывать сигаретные пачки в окно такси. Когда я просыпаюсь рядом с моей деткой, я никогда не чувствую себя гадко. Я вдыхаю ее воздух и слушаю, как посвистывает и всхрюкивает ее носик. Со стороны ни за что не скажешь, что этот носик способен на такие звуки. Смотрю на нее и смеюсь тихонько. Может, все это потому, что она сигаретные пачки в урны бросает.