Максим Гуреев: Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник)

– И у меня пятьдесят три. А зовут как? – заинтересовалась тётя Галя.

– Игорь. Долгуничев.

– На артиста Волкова похож?.. Кать, это ж мой сосед со второго этажа. Очень мне нравится! Просто – мой тип!.. Мать недавно похоронил. Мой мужик к нему пить ходит. Неразлейвода. Вчера, правда, пошёл, да быстро вернулся. Я говорю: «Чего ж это аудиенция так скоро закончилась?» А он обиженно так объясняет: «Представляешь! Я к нему, как к человеку – с бутылкой, а он мне: «Я сегодня не пью, я сегодня читаю!» И очки на носу, а под мышкой – книжка. Тьфу!»

– Я так и думала, что он сопьётся, – тут же констатировала мама, во всём ища печальное, соответственно своему тогдашнему настроению.

Но у тёти Гали муж не умер, и она в жизни замечала в основном всё позитивное!

– Значит, ещё не все мозги пропил, раз книжки читает!

– Да ну о чём ты говоришь? Крановщиком на стройке всю жизнь, – снова мама нашла отрицательный вектор.

Но тётя Галя была «свой парень», то есть мой!

– Да ты что! Да крановщик самый важный на стройке человек. Всё от него зависит – от его глазомера!.. Поговорить?

– Ни в коем случае, – из последних сил сопротивлялась мама. – И тем более женщины стареют быстрее мужчин.

Я из-за маминого плеча активно тёте Гале кивала – мол, конечно, поговорите!

Тётя Галя не подвела. Она отправилась к Игоряшке в тот же вечер и потом подробно мне отчиталась. Происходило это примерно так. Главное было найти предлог. И тут Игоряшкина начитанность сыграла свою большую роль! Всё-таки хорошо читать книжки, потому что тогда есть о чём поговорить, кроме водки!

– Муж вот сказал, что вы третий том Фейхтвангера читали. А мы только два получили. Третий никак не придёт. Так я хотела спросить – не дадите полистать, как закончите?

– Конечно-конечно, я уж прочитал, – и протянул ей третий том Фейхтвангера.

– Спасибо.

– Может… чайку?..

– Да нет… Спасибо… (Надо было как-то переходить к главному.) Я знаю, у вас мама умерла. Так заходите к нам… почаще. Не стесняйтесь.

– Да… Совсем один остался.

– А жена что же?

– Она очень нервная была, грубая – я её… проводил…

– Не любили, наверное?

– Жену?.. Ну, как… Жили… Вы зато с мужем друг друга любите. Вот бы и мне так.

Это был подходящий момент.

– Да вы не расстраивайтесь. Не совсем вы и один. Со мной вместе женщина работает, которая ваша первая любовь…

И тут наступила кульминация, потому что глаза у Игоряшки расширились, он схватил тётю Галю за плечи и затряс с большой силой. Так, что она даже слегка испугалась.

– Катя?! Попова?! Катя Попова!!!

Тётя Галя не знала мамину девичью фамилию, но, не раздумывая, твёрдо ответила:

– Да. Она.

Игоряшка отпустил её, сел, закрыл лицо руками. Тётя Галя признавалась потом, что давно уже не видела таких сильных эмоций у мужчины.

– Точно! Это моя первая любовь. Я её любил, люблю и всегда любить буду!

– Ну… вот.

– С тринадцати лет любил! А потом она замуж вышла.

– Что ж ты её не уговорил, если так сильно любил-то?

– Да-а… Она университет кончила, а я – кто? Потом мать её против была. Потом этот капитан откуда-то появился. Она за военного замуж вышла. Муж у неё военный.

– Нет. Не военный, – твёрдо сказала тётя Галя, которая хорошо знала моего папу.

– Нет. Должен быть военный.

– Да не военный он. На заводе работал. Умер два года назад.

– Странно…

– Вот тебе её телефон. Звони.

– Я?

– А кто? Не она же? Ты же всё-таки кавалер – мужчина. Активная, так сказать, сторона.

Игоряшка взял бумажку и так и остался стоять посреди комнаты, когда она уходила.

Мучился он два дня – преодолевал прожитые годы, рефлексировал, не звонил. Я тоже мучилась страшно, нарезая, как дельфин, круги вокруг телефона. Ни одного своего возлюбленного не ждала я потом так сильно, как этого вынутого мной из небытия крановщика. Мама ничего не ждала, потому что не знала. Я ей не сказала, а то бы вдруг она совсем перекрыла мне эту инициативу.

КУЛЬМИНАЦИЯ!

И вот я была вознаграждена, наконец, узловым событием этой истории! «Вдруг раздался гром небесный телефонного звонка!»

– Алё! – сказала я и почувствовала, что сердце колотится в горле.

– Катю можно попросить? – сказал уже знакомый мне голос – адресат моего молчания.

– Сейчас. Подождите минуточку.

– А, хорошо, я подожду.

Конечно, раз уж всю жизнь ждал.

– Мам, тебя.

– Кто там?

Так я и сказала – кто. Чтобы она ответила: «Скажи – меня нет дома».

– Не знаю. Тебя.

– Сказала б, что меня дома нет… Алё…