Ирма Шерман - Тяжелый запах жасмина

Август месяц тысяча девятьсот сорокового года промчался и первого сентября мы снова сели за парты, уже не в шестом, а седьмом классе. Первый день прошёл бурно и радостно. С сияющими лицами встречались подруги и друзья, которые не виделись долгое время. За разговорами и не заметили, как вошла в класс наша новая учительница, и только тогда, когда она поздоровалась, все уселись на свои места и начался наш первый урок нового учебного года. В основном все ребята и девчонки были те же, кто учился и в прошлом году, кроме Жоры Васильева, который сидел за последней партой и был старше и выше нас всех. С ним никто не дружил, зная его как отъявленного драчуна, и который сам не собирался подружиться с кем бы то ни было.

Мы проучились уже неделю, когда на урок русского языка вошла Анна Александровна – наш классный руководитель, с мальчишкой небольшого роста с большой копной рыжих волос. Она представила нам нового ученика, который только вчера приехал в наш город, и теперь будет учиться в нашем классе. Зовут его Сёма, а фамилия Голдштейн. В классе стояла полная тишина, все разглядывали новичка и вдруг в этой тишине раздался голос Жоры:

– Рыжий, иди, садись возле меня!

Все засмеялись, а Сёмка посмотрел на Анну Александровну и пошёл усаживаться рядом с Жорой. С этого момента Жора и Сёмка были единое целое, неразделимое, где один был высокий широкоплечий блондин с тёмными карими глазами, в которых таилась какая-то тоска, а другой – небольшого роста, коренастый, спортивного телосложения рыжий с голубыми глазами, в которых всегда искрилась весёлость беззаботного мальчишки. Когда они были вдвоём, то смешно было смотреть на эту пару, где рост одного был намного больше другого, а когда они шли вместе, разговаривая, то Сёмка задирал голову, забегая вперед, чтобы видеть лицо говорящего друга. Так к ним и прилипла кличка «Пат и Паташон», а Сёмку иначе как «рыжий» не называли, да он и не обижался на такое обращение, как видно, давно привыкнув к этому, как многие привыкают к тому, что невозможно предотвратить.

Прошло три недели, как Сёмка появился в нашем классе, всё шло своим чередом: дни учёбы сменялись выходными днями, одно только нас угнетало, что нет уроков физкультуры, которые мы все любили, как уроки, так и учителя, который в настоящее время лежал в больнице со сломанной рукой. Прошло ещё немного времени, и в один прекрасный день в класс вошёл Александр Николаевич – это наш преподаватель физкультуры, и повёл нас в спортивный зал. Мы были бесконечно рады, что наш любимый учитель выздоровел и вернулся на работу. Спортивный зал был просторным помещением, в центре которого стоял турник, справа были брусья, а в углу стоял «конь». Под турником лежали маты, и стояло ведро с порошком талька или чего-то другого, но оно предназначалось для того, чтобы натирать руки, чтобы не потели. Урок начался с построения и пробежки по кругу спортивного зала, а затем по порядку очередности мальчишки подходили к турнику, на котором нужно было подтянуться и взобраться на перекладину – это для ребят, а для девочек только подтянуться до подбородка два раза.

Сёма стоял самым последним. Процедура подтягивания проходила очень быстро и, когда подошла очередь Сёмки – Рыжего, то он подошёл к ведру, натёр руки порошком и не спеша, солидно, вразвалочку подойдя к турнику, тихо сказал: «Жора, подсади». Все засмеялись и настроились смотреть, как Сёмка будет подтягиваться. Жора подошёл, поднял его, и он повис на перекладине турника, а по залу прошёл тихий смешок. Вдруг, Сёмка взмахнул всем своим телом, взлетел на перекладину, остановился, как бы сделав стойку на ней, два раза прокрутил «солнце» вокруг перекладины, а затем, оторвавшись от неё, прокрутил в воздухе «сальто» и благополучно встал на ноги. В зале повисла гробовая тишина, и вдруг все закричали «Ура!» и зааплодировали. Александр Николаевич подошёл к Сёмке, который стоял с каким-то виноватым видом, обнял его за плечи и сказал только одно слово: «Молодец!».

С этого момента Сёмка стал знаменитостью нашего класса, а впоследствии, когда он занимал первые места на городских соревнованиях по гимнастике, то стал известен в школе как лучший гимнаст, и девочки как-то с интересом поглядывали в его сторону, но он этого не замечал, а может быть, просто не хотел этого замечать.

Дружба между Сёмкой и Жорой крепла, и однажды он пригласил Жору к себе домой, чтобы показать свой «спортивный зал», который он устроил в сарае.

Жора пришёл, как всегда непричёсанным, в помятой, старой одежде, в которой всегда и везде появлялся, но даже в этом одеянии он был хорош – высок, широкоплеч, с какой-то особенной осанкой, которая была присуща только ему, и видимо, передалась от его предков. Как бы там ни было, он был видным парнем.