Андрей Симонов - Современное путешествие Лады в ад и рай

И что муки ада и испытания чистилища и «края равнодушных» для современного человека неминуемы, неотвратимы.

И снова добрая Лада молилась всю ночь за людей, за ближних, как в старину говорили.

Наступило утро.

И снова в скорбный путь. Но уже на земле.

И снова в скорбный путь. Но уже на земле.

Путь Лады лежал в подмосковную деревню, километров 100 от Москвы.

Лада помнила рассказ души пьяницы о своей спившейся деревне, о деревенских мужиках, которые из-за отсутствия работы и возможности заработать, пьют с горя самогон. И их бедные жены, глядя на них, сами начинают пить. А ведь известно, что страшнее женского алкоголизма ничего нет. В отличие от мужчин, женщины очень быстро спиваются. И Лада вспомнила слова души пьяницы: «Заезжайте там, на земле, в мою деревеньку. Расскажите все моей жене, пусть она помолиться там, на земле за меня. Лишь бы с горя сама не начала пить».

И вот Лада в этой деревеньке. Вымершие, кривые деревенские улочки. Безлюдные избы. Многие заколочены на зиму, тут явно живут только летом дачники. Лишь в некоторых избах горит свет. Воет пурга, метет снег, завалило все кругом. Вокруг нет ни одного человека. Спросить не у кого. Долго блуждала Лада по улочкам безлюдной деревни, пока не наткнулась на ветхую старушку, тащившую на санках, небольшой бидон с водой из колодца. «Ой, дорогая, моя!» – воскликнула старушка, когда узнала зачем сюда приехала Лада. И зачем ты приехала зря, – нет никого в этой избе. Уже давно как она заколочена. После смерти от белой горячки мужа – пьяницы, женушка не долго крепилась, боролась за свое выживание. Но потом сникла. Поняла, что сил уже нет. И вспомнила слова мужиков деревенских на их сходе: «Сами бабы скоро от такой жизни начнете пить». Зимой в деревне уже в 4 часа темнота страшная. Вечера длинные, одинокие, тоскливые. И от одиночества начала она то один, то второй стаканчик самогона принимать. И быстро втянулась. Тем более, что собутыльников в деревне мужиков и баб, предостаточно. Так пошло и поехало. И оглянуться не успела, как пропила, что только можно. И как-то сильно простудилась. А вызвать в деревне врача – это проблема из проблем. Лишь на 3-й день приехала машина с врачом. А она уже вся горела от жара. Привезли ее в поселковую больницу, которая поближе, чем районная, ибо с бензином трудность. А поселковая больница известно, что никакая она у нас. Это облупившееся одноэтажное здание, мы его, «старухи», называли «тараканьим», из за большого количества тараканов. Зданию и тараканам 100 лет. Наша больница старая. Построена еще при царе. Деревень мало. Больных мало. А здание тесное, комнатки маленькие. Я в этих коридорах часто лежала. Врачи старые, так как молодежь не удерживается, убегает быстро. А потому острая нехватка врачей. Медсестер совсем не видно. Ибо оплата крошечная. Если за кем уход нужен, перевернуть или судно подложить, или что подать, некому. Так мы все больные сами друг за другом по силам и ухаживаем. В такую поселковую больницу попадешь – так и здоровый умрет. Мы поняли, что женщину пьяную туда привезли, в нашу поселковую больницу. До этого три дня, она валялась в избе все в жару, ждала приезда врача это ее и доконало. Полежала она немного в коридоре, и померла, царствие ей небесное!

И старушка тяжело вздохнула – в нашей деревне болеть нельзя. Это смертельно опасно для жизни.

И Лада думала: «Получается, что жена пьяницы – спилась и умерла. Получается, что и рассказать некому о испытаниях души алкоголика. И некого попросить помолиться о нем.

Лада очень расстроенная и удрученная тем, что она увидела и услыхала, возвращалась в Москву. А Москва встречала ее безликой роскошью и бездуховным богатством. И никому здесь не было дела до бедной деревеньки, стоявшей всего в ста километрах от Москвы. Там, в деревеньке, была совсем другая жизнь. А тут в Москве – совсем другая. А если смотреть шире, то в русской деревне, в провинции была совсем другая жизнь. А тут в Москве совсем другая. И эти два крайних полюса – бедность и богатство не понимали, не видели, и не слыхали друг друга. Две разных России – бесконечно далеких друг от друга. И снова в эту ночь добрая Лада упала на колени перед образом Богородицы с краткой молитвой и рассказом о сегодняшнем дне: «Пресвятая Богородица спаси нас».

И Ладе подумалось, что с лика Богородицы скатилась слеза: в память о бедной жене деревенского пьяницы, которая от горя и безысходности сама спилась, в память о всех деревенских мужиках и бабах, что спились от такой жизни. И вспомнился скорбный крик души пьяницы, проходящей испытания в чистилище.