Григорий Чхартишвили: Медвежатница

Стало ясно, что шофер только косит под блатного. «Хаза», «кича», а сам никогда не сидел.

– Проходь вперед, не жмись, – подбодрил провожатый. – Нелька не загрызет. А хошь – погрызет, но это за отдельную плату.

Реготнул, но взгляд напряженный. Надо было Санину приметить это, насторожиться, но расслабился он за последние недели, на гражданке, притупил бдительность.

Вошел в комнату, тесно заставленную мебелью. Всюду расшитые салфеточки, полотенчики, подушечки. Полная женщина в пестром китайском халате отложила шитье и иголку, встала. Поправила крашенные в желтый цвет волосы, растянула красные губы.

– Нелли. А вас как?

Раздвинула халат пошире. Под ним было голое тело, в вырезе колыхнулись большие груди.

Санин вдруг подумал: почему, собственно, нет? Женщины у него не было с довоенного времени. Он был уверен, что никогда больше и не будет. Забыл, как это – обнимать теплое, мягкое, податливое.

Успел сделать три шага.

Сзади скрипнула половица, на темя обрушился удар. Вмазали кастетом, со всего маху. Любому другому раскроили бы череп, но у Санина были исключительно крепкие кости. Его били много, в том числе кастетом, не раз и убивали, а он всё жил. Не умер и теперь, даже сознания не потерял. Только удивился, почему так близко перед глазами доски пола, покачиваются, словно на волнах.

– Бита, гад! – захлебывался тонкий, истерический голос. – Яж тебе после того раза сказала, я на такое не согласная! Ты обещал!

– Ша, дура. У него пачка соток в банковской упаковке. Может, и еще есть.

Быстрая рука обшарила санинские карманы. Подняла упавший вещмешок.

– Мама моя, ты погляди! Тут сорок кусков! Больше!

Пол качаться перестал. Санин поморгал, чтобы зрение прочистилось. Макушка онемела, боли пока не было.

– Бита, он еще живой. Шевелится… – испуганно сказала женщина.

– Щас перестанет. Не трясись, Нелька, всё чисто будет. И тебе отслюню. Не обижу.

Приблизились две ноги: широкие штанины, заляпанные грязью ботинки. Санин схватил правой рукой левую щиколотку, левой – правую, резко дернул на себя.

Грохот, стук.

Бита рухнул навзничь, приложился затылком об пол, но закричать не успел. Не встав, а лишь приподнявшись, Санин прыгнул на распростертое тело, крепко взял пониже ушей голову с вытаращенными глазами, вывернул. Хрустнуло, и глаза таращиться перестали.

Громко завизжала проститутка.

– Цыть! – повернулся к ней Санин.

Умолкла.

Женщина попятилась, уперлась в стену, сползла на пол. Пухлое лицо колыхалось, накрашенные ресницы с неестественной быстротой хлопали. Из-под распахнувшегося халата виднелись толстые ноги, розовые кружевные трусы.

Санин подошел, сам на себя удивляясь. Неужели минуту назад он собирался обнимать это мясо? Теплое, мягкое, податливое… Дерьмо тоже теплое, мягкое и податливое.

Передернулся. Женщина тихо заскулила, закрылась ладонями. Ногти сверкали алым лаком.

Нужно было с ней что-то решать.

– Тронешься с места – убью, – сказал он вслух. – Поняла?

Кивнула. Подняла локти в ожидании удара.

Он вышел во двор, осмотрелся. Всё было тихо. Если кто из соседей и слышал крики, тут это в порядке вещей.

Заглянул в уборную. Подергал дощатый настил. Вернулся в дом.

– Вставай. Поможешь. За ноги его бери.

Ухватил труп под мышки. Бикса взяла за лодыжки. Лицо отворачивала.

– С крыльца быстро, – приказал Санин.

Он подобрал в прихожей, около дров, топор, сунул за ремень.

В нужнике несколькими ударами отодрал доски. Перевалил в открывшуюся черную дыру мертвое тело. Спихнул.

Глухой плеск, зловонная волна.

Приладил крышку обратно, подстучал обухом.

До приезда золотарей не найдут, а те раньше весны не появятся.

Что делать с бабой?

Убежать она не пыталась. Стояла, тряслась.

Санин взял ее за плечи, придвинул.

– На меня смотри.

Зажмуренные глаза открылись, уставились на него с ужасом.

– За ним в выгребную яму хочешь? Нет?

Голова мотнула раз, другой и уже не могла остановиться. Санину пришлось шлепнуть ладонью по щеке.

– Тогда так. Сейчас соберешь манатки. И исчезнешь. Хоть слово кому обо мне скажешь – я тебя найду. Раньше чем через две недели не возвращайся. Если, конечно, не хочешь снова со мной встретиться. Тем более я не один буду, с корешом. По сравнению с ним я – киса пушистая. Он тебя живой не отпустил бы. Поняла?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.