Владислав Кетат: Московская ведьма

«Что же теперь будет? – обречённо подумала Марина. – Скорее всего, уже ничего…»

Ощущение безысходности гадко поддавило диафрагму. Марина откинулась в кресле и закинула ногу на ногу, неловко распахнув пальто. Взгляд Велиора тут же скользнул по её, выставленным будто напоказ ногам.

– Не стоит, я уже всё видел, – сказал он.

– Хотите взглянуть поближе? – съязвила Марина.

Шампанское задорно хлопнуло.

– Всему своё время…

– Наглец…

В Марининой руке образовался бокал, который тут же наполнился до краёв.

– Мариночка, за вас!

– И не в последний раз… – грустно сказала Марина, гладя на стремящиеся к свободе пузырьки.

– Мысленно с вами! – долетело с водительского сиденья.

Марина пару секунд раздумывала, но всё же решила выпить. А что ей, собственно, оставалось делать? Весь её гениальный план по подмене художественных ценностей пошёл прахом. Михаил, видимо, так и остался стоять на улице ни с чем.

«Может, позвонить ему… – мелькнуло у Марины в голове, – и всё объяснить…»

Она полезла за телефоном, но вдруг подумала, что это будет слишком подозрительно.

Марина залпом выпила шипучку до дна. Вино приятно обожгло пустой желудок.

«Чёрт с ним, – подумала Марина и закрыла глаза, – будь, что будет…»

Хмель быстро вскарабкался до головы. Марине вспомнился постулат одного её институтского преподавателя: «Алкоголь – отличный растворитель несбывшихся надежд», и она грустно улыбнулась нечёткому образу, который выбросила память.

Марина была уверена, что через секунду провалится в глубокий и спокойный сон, но не тут-то было. Машина сделала резкий манёвр, и Марина очнулась.

– А куда мы едем? – спросила она, кажется, у самой себя.

– Ко мне домой, выполнять вторую часть контракта, – ответил Велиор и снова наполнил Маринин бокал.

– Но я… я очень устала, – запротестовала Марина, – может, в другой раз?

– А чего тянуть? – усмехнулся Велиор. – Отдохнёте у меня, я вам новые простыни постелю…

Левый глаз искусителя коротко вспыхнул зелёным. Марина молча выпила второй бокал до дна.

– Уговорил, чертяка языкатый…

Велиор закатился тяжёлым раскатистым смехом.

– Вот и чудненько, – бросил гопник через плечо и ощутимо надавил на гашетку.

Через некоторое время Марина всё-таки уснула, и дорогу до Велиорова дома её память сохранила лишь частично. А дальше всё пошло будто в каком-то дурном кино, смотренным одним глазом. Гопник проводил её в какую-то комнату, где Марина на полном автопилоте разделась, в душе соскребла с себя прилипшие взгляды «юных художников», что-то поела и плюхнулась в огромную разобранную постель.

Марина проснулась с совершенно чистой головой и ощущением, что в комнате не одна. За окном было ещё темно. Марина нащупала рукой телефон, который вечером оставила рядом с подушкой, и посмотрела время – половина седьмого – потом, повернувшись в сторону, увидела на фоне окна знакомый профиль и по-кошачьи поблёскивающие в темноте зеленоватые глаза.

– Если я вас напугал, простите великодушно, – сказал Велиор.

– Нет, мне не страшно, – сказала Марина, – просто немного неожиданно.

В сознании скакали события прошлого вечера. Марина тряхнула головой, чтобы убедиться, что это всё не сон и, совершенно не стесняясь, откинула с себя одеяло.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Велиор, который переместился от окна в сторону и стал практически невидим.

– Спасибо, хорошо, – отозвалась Марина, – голова, по крайней мере, не болит.

Даже в темноте было видно, что собеседник широко улыбнулся.

– Тогда, может быть, приступим к делу?

– К делу? – уточнила Марина.

Улыбка стала ещё шире:

– Я имел в виду вашу часть контракта.

До Марины наконец-то начало доходить, чего же от неё хотят.

«Вот это и называется чертовщина, – подумала она, – сначала напоить девушку, а потом притащить чёрт знает куда, чтобы заставить её себя нарисовать…»

Свет медленно зажёгся, и стала видна комната, в которой по воле раннего гостя Марине пришлось ночевать. С первого взгляда Марина квалифицировала это место как дорогущий номер в каком-то дорогущем отеле, поскольку всё вокруг смотрелось слишком, до приторности помпезным, вычурным, ненастоящим… оно просто не могло быть местом, где люди могли жить постоянно.

«Или, может, музей какой? – подумала Марина. – Кусково какое-нибудь или Архангельское…»

Единственным предметом из обычного мира здесь оказался стоящий в центре комнаты деревянный мольберт с установленным на нём подрамником формата где-то метр на полтора. Рядом на маленьком столике лежало всё необходимое для творчества: кисти, палитра, симпатичная латунная маслёнка и флакон разбавителя.