Александр Козин: Найденные во времени

Главный зашел ко мне за спину, взглянул на схему.

– Да, – почесал он затылок, – а что тебе говорил сегодня Ульян?

Я все рассказал.

– Не зря я тебя предупреждал. Борис-то на твое место метил. А тут взяли тебя, – вздохнул он.

– Зачем? – удивился я. – Он же на своем месте вдвое больше меня получает!

– Э, дорогой мой! Ему нужно в худшем случае стать главным инженером управления. Вот он и роет землю… Завтра схемы – мне на стол. Буду писать рекламацию. Исправленные ошибки обведи красным фломастером. И поменьше болтай языком о своих делах. Если Ульян что скажет, сошлись на мое распоряжение…

– Завтра – суббота, Герман Васильевич.

– Конечно, схемы – ко мне в понедельник. Счастливо! – и главный инженер закрыл за собой дверь.

Было минут пятнадцать седьмого, когда я «добил» схему. Хотел было сунуть папку с ней в стол, но вспомнил про Бориса. И положил схему в сейф.

Через двадцать пять минут я стоял у входа в Центральный Дом Литераторов Союза писателей СССР. Вскоре подбежал Женя. Он был в светло-коричневом костюме, оранжевой рубашке и в коричневом с ядовито-желтыми полосами галстуке. А его улыбчивое курносое лицо, как всегда, напоминало то ли Левшу, то ли Балду, то ли еще кого из добрых русских детских сказок.

– Заждался? – бросил он на ходу. – Пошли!

Мы отворили тяжелые дубовые двери с медными, начищенными до блеска, ручками. Женя помахал пригласительными билетами перед лицами контролерш и ринулся в «гадюшник». Я – за ним. Однако и здесь стояла контролерша – сухощавая, низенькая, лет под шестьдесят дама с ярко накрашенными короткими завитыми волосами, губами, бровями и веками.

– Молодые люди, – продекламировала она, – а у вас есть билеты членов Союза писателей СССР? Если вы на мероприятие, то оно начинается через пять минут в Малом зале.

– Ой, – сжал ладони Женя, – мы же прямо с работы. Голодные. По чашке кофе выпьем и сразу – на вечер.

– По чашке кофе? Ну ладно, – отвернулась от нас контролерша.

«Гадюшник» – преддверие ресторана, подделанного под ореховое дерево. «Гадюшник» можно назвать и буфетом, и баром, и кафе. Стены здесь были разрисованы шаржами на «мэтров» советской и дружественных народно-демократических культур. Со смешными стихотворными надписями, типа «Съев блюдо из восьми миног, не мни, что съеден осьминог» или «Я недавно ев тушенку, вспоминал про Евтушенку». И тому подобное.

– Старик, – шептал Женя, когда от буфетчицы за стойкой отделяло нас пара человек, – Таня просила меня много не пить сегодня. Да и поговорить надо. Но я тут за стихи гонорар получил. Давай к кофе возьмем по соточке коньячку?

«Эх, Женька, Женька, правильно про тебя говорят – широкая русская душа!» – вздохнул я, но возразил:

– У меня тоже есть деньги!

– И-и-и, оставь! Я хочу угостить, – улыбнулся он.

– Слушай, а ну как появится эта церберша от входа в «гадюшник»?

– Да она про нас уже и забыла! – махнул он рукой и обратился к буфетчице. – Пожалуйста, два двойных кофе, два по сто коньяку, лимончик, две тарталетки с сыром и две с печеночным паштетом.

Вскоре мы сидели в углу под нарисованными с раздвоенным взглядом супругами Битструпами. И, подняв рюмки за публикацию стихов Жени, закусили лимоном, тарталетками и запили кофе.

– Ну, – загадочно улыбнулся он, – не надоела тебе твоя инженегровая работа?

– Хуже керосину, – в тон ответил я словами из сказки Шергина.

– Ну, вот и ладно. У меня в информационно-издательском отделе Центрального Дома культуры железнодорожников, где я, как ты знаешь, работаю старшим редактором, освободилось место редактора с окладом 130 рублей. Тебе бы – на него! Ну как? – он глотнул кофе и закурил.

– Видишь ли, Женя, – я не знал, как и сказать…

– Понимаю, маловато. Но через полгодика станешь старшим редактором с окладом 180 рублей. Ты ведь сейчас столько же получаешь?

– Не в этом дело. Мне только и хочется заниматься любимым делом. А это – литература. Хотел бы и очень хотел с тобой работать! Но… – я опустил глаза и рассказал ему всю мою историю исключения из партии, почему-то подумав, что могу доверять Жене.

– Да, «построили» тебя, – вздохнул он. Вдруг глаза его вновь оживились. – А знаешь, наш директор сейчас в отпуске. А Галина Евсеевна, его заместитель, – чудесная тетка! Я ей как-то рассказывал о тебе как о талантливом литераторе. Она и примет тебя на работу.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Только события надо форсировать. Отпросись с работы в понедельник, в крайнем случае во вторник. Соври что-нибудь. Сразу звони мне и приезжай, а почву я подготовлю. Хочется все-таки с близким по духу человеком работать. И успокойся, пожалуйста! Я понимаю твое положение. Но ведь мы оба – русские люди! Так кто, если не мы, будет помогать друг другу?! Придумаем что-нибудь! – протянув через стол, положил он руку мне на плечо.