Виктор Колюжняк: Танец песчинок

В обеденное время к Римусу стекались многие, ведь к каждому заказу совершенно бесплатно прилагался свежий номер газеты собственного издания. Вечером, а тем более утром, спрос на прессу был куда меньше. Те, кто получил газету, успевали разнести новости задолго до захода солнца.

– Полицейское управление, дежурный слушает, – раздалось в трубке, и я вздрогнул, возвращаясь к действительности. Говорил не Бобби – толстяк, по-видимому, закончил смену и ушёл, а других дежурных я не запоминал.

– Это Грабовски, – сказал я. – Преступник, сбежавший сегодня, находится сейчас в баре «Запах мамбо». Вооружён или нет – неизвестно, но точно опасен. Вышлите пару машин на подкрепление и обязательно сообщите Крополю, если увидите.

– Вас понял, детектив.

Я повесил трубку и вздохнул. Чтобы успеть до приезда полицейских и самому оценить ситуацию, следовало поторопиться. Вездеходы быстрее, чем человек, но полицейское управление находилось от «Запаха Мамбо» дальше, чем закусочная Римуса. К тому же, им ещё надо собраться и выехать.

Подхватив с чьего-то стола оставленную газету, я на ходу вытер об неё копоть с рук, оставшуюся с тех пор, как я тёр табличку на вокзале. После запихнул уже не выглядевший свежим выпуск во внутренний карман плаща и быстрым шагом вышел из закусочной.

Убийца сидел за стойкой, подперев голову двумя руками, и смотрел в стоявший перед ним стакан с чем-то прозрачным внутри.

Неподалёку, за одним из столиков, я заметил Рюманова и Легбу. Они о чём-то беседовали, но при моём появлении замолчали. Хозяйка бара улыбнулась, а барон медленно кивнул.

«Что ему тут надо?» – спросил я сам себя. Возможно, Рюманов заглянул к Легбе по каким-то своим делам и даже не подозревал, кто сейчас сидит за стойкой – в конце концов, он был единственным из подозреваемых, кому я не показывал фотографию убийцы. Однако меня не покидало ощущение, что это не случайность.

Впрочем, с этим я собирался разобраться позже. Сейчас следовало вернуть убийцу в камеру, выяснить, как он сбежал, и сделать всё возможное, чтобы это не повторилось.

Но стоило сделать шаг, как за окном раздался грохот. Послышались взволнованные крики людей, а лысый громила начал поворачиваться ко мне. В этот момент ножка его стула подломилась…

Убийца полетел на пол, нелепо взбрыкнув руками при этом, и приземлился ровно на затылок. Послышался треск, какой бывает, когда разрезаешь арбуз. Руки гиганта со стуком ударились о дощатый пол, а следом, завершая аккорд, противно громыхнул подломившийся табурет.

Я сглотнул и внутренним ощущением понял, что сделать уже ничего нельзя – на полу бара лежал труп.

Когда происходит нечто ужасное, в голове проносятся за одно мгновение тысячи мыслей, во многом далёких от происходящего. Время не останавливается, и едва всё заканчивается, как можно почувствовать пыль, поднятую табуном размышлений, промчавшимся мимо. Всё, естественно, не запоминается, а удаётся выхватить лишь одну-две мысли или фразы, которые человек обычно и произносит сразу же. Чаще всего это нечто нецензурное, потому что самые первые и гениальные идеи исчезают быстрее, чем удаётся их поймать.

Но в тот раз, когда на моих глазах преступник совершил столь нелепое самоубийство, удалось всё-таки ухватить кое-что важное. Всего лишь маленький намёк, кому это могло быть выгодно, благо причина сидела у меня перед носом.

– Та-а-ак, – протянул я, посмотрев в сторону Барона и Легбы. – И кто из вас двоих это сделал?

Дверь за спиной распахнулась. Я обернулся, ожидая кого угодно, но это оказался всего лишь Шустер. В тусклом свете лампы его очки казались абсолютно чёрными. Он посмотрел сначала на меня, потом на труп, а затем как-то разом обмяк, потеряв весь запал. Даже полы плаща прекратили трепетать, хотя в том драматическом эффекте повинен был утихший сквозняк. Стянув маску на шею, Шустер шагнул к стойке и склонился над убийцей.

Я же, подхватив стоящий рядом стул, подошёл к столику с двумя подозреваемыми, развернул стул спинкой вперёд и присел.

– Повторяю вопрос: кто из вас это сделал? Или, быть может, вы вместе?

– Не понимаю вас, детектив, – тон Рюманова был тихим и печальным. – Что вы пытаетесь сказать?

– Я пытаюсь сказать, многоуважаемый барон, что сейчас на моих глазах произошло убийство человека, замаскированное под самоубийство. Под нелепое, абсолютно ирреальное самоубийство. Мы можем сто раз повторить подобный трюк, и преступник выживет. Здесь не обошлось без ваших церковных фокусов. Впрочем, может спросим хозяйку заведения?