Инна Шаргородская: Жизнь и приключения Гаррика из Данелойна, рыцаря, искавшего любовь

Лицо Ивина сделалось растерянным.

– Но если ты все понимаешь…

– Я-то понимаю, – сказал Гаррик. – Не так все просто, брат мой, и если бы я мог… – Он снова вздохнул и окинул Ивина испытующим взором. – Ты и вправду вырос наконец, малыш. Уже почти мужчина. Может, скоро я и смогу говорить с тобой, о чем думаю. Чего не знает никто. Потому что нет у меня на самом деле никаких друзей…

Он умолк, погрузившись в свои мысли.

Ивин ждал продолжения, не дождался и нерешительно спросил:

– Как нет друзей? А Лавой, а остальные – они же так любят тебя! Ходят за тобой толпами…

Гаррик презрительно фыркнул:

– Ха… и ты туда же! Впрочем, что удивительного – они, поди, и сами считают себя моими друзьями… Конечно, за последние годы знакомцев у меня развелась уйма, все смотрят мне в рот, хохочут над каждой шуткой, даже самой дурацкой, и готовы на любую проделку, на какую мне вздумается их подбить. Но это – не друзья! Сегодня они смеются со мной , а завтра будут смеяться надо мной , когда какому-нибудь барану вздумается пройтись насчет моего происхождения! – Глаза у него недобро загорелись. – Они любят меня, пока я их развлекаю, потому что не умеют развлечь себя сами. Но когда я говорю им правду о них, всяк готов пришибить меня на месте. А уж напомнить мне, кто я такой, – это первое дело. Почему я дерусь так часто, как ты думаешь?

Ивин вновь захлопал глазами.

– Я не знал…

– Не знал, конечно! – с горечью воскликнул Гаррик. – Я щадил тебя, пока ты был мал, и не говорил ничего отцу и матери, ибо незачем тревожить их благородные души. Пусть уж думают, что всему виной только мой задиристый нрав… Хорошо, должно быть, и отрадно жить, не замечая людской глупости и подлости, но мне, увы, этого не дано!

– Ты говорил отцу Кахону?…

– Отстань от меня со своим отцом Кахоном!

– Но, Гаррик!..

– Единственные люди, которые примиряют меня кое-как с этой жизнью, – ты да отец с матерью. Добрые и честные люди!.. Все же остальные… Твой отец Кахон – тоже неглупый на самом деле человек. Он даже сказал мне как-то раз, что незачем искать свою смерть, ибо она сама находит каждого в назначенный час… Да, он видит немного больше, чем другие. Но что он может мне предложить, этот монах с рыбьей кровью в жилах? Молиться? Тоже уйти в монахи? Забыть, что я живой человек и хочу, как все, быть счастливым, любить, смотреть людям в глаза и не ждать подвоха, не подозревать каждого в том, что за спиной моей он перемывает мне кости?

– О, Гаррик!

Ивин был потрясен. И, заметив это наконец, Гаррик опомнился. Никогда прежде он не разговаривал с братом так откровенно, и не стоило, конечно, выплескивать на него все сразу.

– Черт, – мгновенно сменив тон, сказал он со смешливой досадой. – Прости меня, малыш. Увлекся. А все потому, что однажды, когда я… – начал он свою любимую прибаутку, – сумел вовремя промолчать…

– …С тобой приключилась следующая история, – машинально пробормотал Ивин.

Что это была за история, Гаррик не рассказывал никогда. Но все приятели его, едва заслышав: «Однажды, когда я…», давно уже дружным хором выкрикивали за него конец фразы.

– Именно, – ухмыльнулся Гаррик. – Ты же знаешь своего брата – как начнет молоть языком, так сам себя и заслушается… кто бы пристукнул уже эту холеру ходячую!

– Гаррик…

– Ну что ты заладил – Гаррик, Гаррик! Есть и другие слова на свете – лимонад, к примеру, или вода хотя бы… в глотке пересохло. Ступай, принеси чего-нибудь попить. И знаешь что – забудь! Я разболтался и сказал лишнее. На самом деле все не так уж и плохо. И надежда есть – возможно, скоро кое-что переменится…

Он вдруг преобразился. Черты лица его смягчились, серые ястребиные глаза засветились нежностью, губы тронула улыбка. И взору Ивина явился Гаррик, какого видели только отец с матерью да он сам – в редкие минуты ласкового общения. Добрый и неожиданно красивый…

– Может быть, завтра расскажу, – сказал этот Гаррик с мечтательным выражением в глазах. – А сейчас – беги за водой!..

Это была любовь, как оказалось. Гаррик влюбился.

Он рассказал все брату через несколько дней, собираясь с духом перед разговором с отцом, бароном Ашвином. Ибо чувства его были серьезны, возлюбленная отвечала ему взаимностью, и он хотел жениться.

Девушку звали Лонна, она была не богата и не особенно знатна, но хороша собой и добродетельна. Брак этот выгоден для обеих сторон, считал Гаррик, – семья девушки, породнившись с Дамонтами, займет более высокое положение в обществе, а сам он получит пусть небольшое, но неделимое поместье, поскольку Лонна – единственный ребенок в семье и единственная наследница. Таким образом решится вопрос с его материальным благополучием, и он сможет вести в будущем независимую и достойную жизнь. Нет, конечно, это не главное, главное – чувства, которые они питают друг к другу, но ведь хорошо, когда любовь подкрепляется еще и взаимной выгодой! Так что все складывается как нельзя более удачно. Девушка – просто прелесть, лучшей жены и пожелать невозможно. Когда Ивин увидит ее, он сразу поймет – она и умна, и добра, и мила, и любит его, Гаррика, как никто, и никогда в жизни он еще не был так счастлив!