Виктор Завидей: Дети Ишима. Книга 3. Океан

Раньше, она носила прическу в виде конского хвоста, которая мне нравилась тоже. Может быть, у нее и были какие недостатки, но я раньше их не замечал, а может быть, они мне нравились тоже. Помнится, еще тогда я ей говорил, что если человек нравится, то нравятся даже его недостатки, а если не нравится, то вызывают раздражение даже его достоинства. Я думаю, что с этим постулатом согласятся многие, во всяком случае, те, кто знает, что такое жизнь.

У нее темные брови, и когда на меня насупливается, она мне чем-то напоминает испанок с южной провинции Андалусии или темнобровых марсианок, хоть в тех местах мне бывать не приходилось, но почему-то хотелось всегда. Это состояние у нее длится недолго, чем она мне и нравится, а еще она мне нравится тем, что до сих пор не пытается себя приукрашивать и совершенно не пользуется косметикой. Этим я хочу сказать, что она настоящая, в полном смысле этого слова. Может быть, кому и не нравятся настоящие, но только не мне. Это повелось давно, еще почти с детства, а особенно с тех времен, как мне посчастливилось пожить некоторое время в степи, сопках и на реке Ишим, где, как мне казалось, все и было настоящим.

Вообще-то человек она очень хороший, с веселым нравом, добротой и повышенным чувством справедливости. Кое-кто из ее окружения приписывает ей черты героинь, наделенных нравственной силой, экспрессивностью, решительностью, жертвенностью. И эти качества соединены с мечтательностью и рассудочностью, кроме того, все это в ней сочетается с порывами беспримерного упрямства. Если она любит, то будьте уверены, любит упорно и неотступно, примерно, так как хорошая армия воюет или штурмует крепости. Но мы еще вернемся к ней в свое время, а сейчас я задумываюсь о дельфинах.

Тема добродушных обитателей моря – дельфинов – меня занимает давно. Я перемещаюсь во времени и в пространстве в свое детство и попадаю на просмотр кадров из фильма «Человек амфибия», где главный герой мог при необходимости позвать своего дельфина, если он ему был необходим.

Я размышляю… «Интересно, каким образом он подавал ему условные сигналы? Может, хлопал по воде ладошками? Или пускал пузыри? Ведь кричать в атмосфере все равно бесполезно, водная поверхность отражает звуки, распространяющиеся в воздухе. Нужно что-нибудь придумать, когда дельфины будут возвращаться и проплывать за волнорезом», – думаю я про себя. – Они смышленые, может, догадаются, что я хочу с ними завести знакомство или подружиться. Вот здорово было бы, чтобы так незатейливо сбылись детские грезы…» С такими мыслями я засыпаю…

Появилась она в то время, когда я уже не ждал в своей жизни таинственных незнакомок, тем более в образе пушкинских или тургеневских девушек, поскольку понимал – их время, как и время динозавров безвозвратно ушло. Во-вторых, я сам уже находился в таком возрасте и считал, что узы Гименея, или как их там еще называют, созданы не для меня. В этом меня тоже раньше, еще до ее появления, убедили разные тургеневские и не тургеневские девушки…

К временам «марсианского» периода моей жизни я уже намеревался вернуться давно, этот период вызывает у меня повышенный интерес в связи с некоторыми загадочными обстоятельствами своей жизни и тех, кто с ним связан. Появление «марсианки» на моем пути тоже вызывает у меня интерес и желание докопаться до истинных причин ее появления, и не только до этого…

Вспоминаю о дельфинах и интересуюсь у «Закрывающей собой солнце», не проспал ли я появления этих удивительных «человеко-рыб?»

– Нет еще, – отвечает она, – ты и спал то не больше часа, а сейчас полдень. До вечера далеко, можешь дремать дальше.

Но я поднимаюсь и говорю ей:

– До вечера далеко, поэтому вот сейчас сплаваю подальше к концу волнорезов, позову их, и мы встретимся, как говорится, – здесь и сейчас!

Читаю на ее лице недоверие к моим словам. Потом продолжаю:

– Что-то долго ждать до вечера, дельфины это же не поезда, которые двигаются по расписанию. Могут прибыть и пораньше, вон, сколько мне пришлось их ждать…

Я не уточняю, с какого времени их поджидаю, но по тону она понимает, что давно… Я обвязываю голову, на всякий случай, красным платком, чтобы я был заметен издали для спасателей, направляюсь к воде и ныряю. Выныриваю я далеко, моя подруга беспокойства по этому поводу не выказывает, она знает, что-что, а ныряю я хорошо. Я выныриваю, поворачиваюсь лицом к берегу, машу рукой, оставшимся на берегу, а затем ложусь курсом бейдевинд в сторону моря.