Михаил Садовский: Четыре дня. Сборник рассказов

– Мам, ты как?

И сзади раздавалось всегда одно и то же:

– Спасибо, дочка!

Бордюр тротуара сровнялся с дорогой. Санки натыкались на низкую ступеньку входа. Людмила по инерции чуть наклонялась вперёд от резкой остановки, отпускала руки, шевелила затекшими пальцами, ухватывала холодные палки, проворачивалась на плоскости санок, чтобы ноги сползли на сторону и опустились на дорогу. Теперь надо было встать и, главное, не упасть. «Верке одной не одолеть», – каждый раз с тоской думала она. И каждый раз подоспевал то спешащий мимо прохожий, то какая-нибудь шаркающая бабка, идущая в поликлинику, и подпирали её снизу за подмышки, а когда она чуть приподнималась, сама опиралась крепкими, сильными руками на палки и распрямлялась.

Теперь пять метров до второй двери, за которой тепло и не скользко. Палка вперёд, короткий шажок за ней, а теперь так же справа – палка, шажок, плечо вперёд и снова – палка, шажок и плечо вперёд…

«Не добраться мне… Не добраться. Надо звонить Надежде, чтоб меня подменили…». Она не сразу поняла, что звонят в дверь, и откликнулась чуть с опозданием:

– Открыто! У меня всегда открыто, – добавила она тише…

В проёме двери стоял мужчина в распахнутой куртке, пыжиковой модной шапке, тренировочных брюках, заправленных в изящные сапоги на толстой подошве, и смотрел на неё…

– Вы ошиблись? – спросила она после паузы.

– Нет, – ответил он, – Я ваш сосед. Ну, в доме напротив… Окна как раз на ваш подъезд…

– И что?

– Ну… смотрю: дочка ушла в школу, а вы не выходите. Вот я решил, что на работу опоздаете…

– А если мне во вторую смену? – Людмила чуть потрясла головой в стороны.

– Нет… По вторникам, четвергам и субботам вы в первую…

– Потрясающе! И давно вы так наблюдаете?

– Год, – совершенно определённо ответил он. – Как сюда переехал… разменял квартиру. Старую оставил супруге… Ну, бывшей… вот…

– Это ваша специальность?

– Не понял? – искренне удивился мужчина… – А!.. – вдруг догадался он и засмеялся, – Нет, нет… Я инженер… Да, толковый такой… Ну, в общем довольно главный… На Севере много лет пропадал… Банально всё… Вернулся, а пришлось разъехаться. – Они молча смотрели друг на друга. – Там, знаете, привыкаешь замечать малейшие изменения. Там всё как помарка на чистом листе бумаги – сразу замечать надо, а то пропадёшь…

– И что? – не поняла она.

– Опоздаем, – просто, как о решённом ответил он. – Опоздаем…

– Это вы решили мне помочь? – наконец включилась она.

– Да. Этому я тоже там научился…

– Ну спасибо…

– А вы что же, в отпуске сейчас? – спросила она, когда он помогал ей устроиться на санках.

– Нет. Я просто выговорил себе условие попозже приезжать на работу, когда пробок меньше…

Теперь по вторникам, четвергам и субботам ровно в половине восьмого он молча стоял в проёме двери и ждал, когда она появится и потянется за своим пальто.

Когда подули мартовские ветры, появились чёрные проплешины на тротуарах и сани, отвратительно хрустя, отказывались двигаться по ним, верёвка от напряжения обрывалась, а идти ещё было скользко и страшно упасть, он однажды подъехал на машине и не выключал двигатель. Она очень удивилась и даже не поняла, что это за ней. С непривычки с трудом полулёжа расположилась на заднем сиденье и не успела устроиться, как надо было выходить. Так безо всякого сговора и повелось. Он ничего не объяснял, не подавал советов – то протягивал руку, помогая сесть, то подхватывал спереди за подмышки и буквально выносил её из машины и ставил на землю.

Сегодня, когда она закончила все электрофорезы, парафины, согревающие компрессы и понуро сидела, опершись на стол двумя локтями, болела спина, ломило поясницу и плечи, шея ныла, и ужасно тянуло ноги, её тихонько позвали сзади:

– Людмила Дорофеевна… – Она, не убирая локтей со стола, посмотрела через плечо и увидела его…

– Ехать подано! – сказал он шутливо. – Карета у входа…

– Куда это мы? – спросила она, когда они тронулись совсем в другую сторону.

– Мы можем пообедать вместе? – полуобернулся он.

– Пообедать?

– Да. Просто пообедать. Вера сегодня задержится в школе…

– А откуда… – начала она, но он перебил её.

– Вы сами обмолвились, что теперь по четвергам Вера в театральном… – Она промолчала. – Я не выпытываю секретов. Если вы возражаете, я поверну обратно… – и она снова ничего не сказала.

– А потом…

– Что потом? – резко откликнулся он.

– Потом, если бы я… – она запнулась, – если бы я была нормальная, вы бы спросили, нельзя ли вам остаться у меня? – Он ничего не ответил. Они ехали молча всю дорогу. Когда машина остановилась, он обернулся к ней: