С. Добрунов: Откуда приходят люди в этот мир?

Вообще-то, в последние дни Глебу с Катей везло: и туфельки, белые, белые, на высокой шпильке, и золотую цепочку, весьма не тонкую с кулоном, всё под цвет веснушек, и сумочку и много чего другого, так трудно доставаемого тогда, «достали» быстро и примерка прошла успешно, правда Петя так и не появился. А через день была выставка невест, вернее, одной невесты: Катя примеряла перед свадьбой в последний раз всю композицию: широко открытые худенькие, плечи, маленькие ажурные рукавчики из которых тонкие, ещё детские руки Кати опускались изящно вдоль тела, кисти укрытые мягкими перчатками с кольцом с голубым камнем на левой руке, лиф, наполовину прикрывавший и наполовину открывавший развитую грудь, кулон со знаком зодиака находился там, где и должен был быть – между грудей, чуть выше, тонкая шея вокруг которой, почти оранжевая цепочка опускалась вниз, удерживая кулон. С легким голубым отливом, платье, извивалось по телу, подчеркивая всю фигуру, удачно расширяясь в области колен и слегка сужаясь опять, над стопами, так что левая ножка не выглядывала в разрез платья среди складок, а платье само расширяясь показывало эту ножку. Высокий каблук, желтая пряжка на ремешке, маленькие ножки попеременно выступали вперёд, когда Катя прохаживалась по мастерской, демонстрируя и себя и платье. Из под вуалетки фаты, сквозь довольно заметные щели в сетке отливали голубые, блестящие, аж влажные глаза и блистали оранжевые веснушки. Сама фата то ли прикрывала то ли открывала и плечи и грудь и кулон и кудри волос на спине.

Глебу купили, наконец, красивый темно-синий костюм в магазина при «Дворце Счастья», ну а туфли у него всегда были идеальными. Оставлось только пожениться…

За сутки до свадьбы, утром двадцать первого числа, Кате стало плохо. Проснулась она рано, от сильной головной боли, тот «гвоздь» опять впился в затылок и кто-то продолжал стучать молотком по этому «гвоздю». Катя свернулась клубочком, повернувшись на бок, и пыталась, прикрывшись подушкой, унять боль, но боль не проходила. Терпев, терпев, Катя стала даже постанывать при каждом ударе «молотка «и при каждом ударе сердца и вдруг ещё страшная тошнота подкатилась к горлу, вспыхнув пожаром в животе. Потерпев ещё немного, она всё таки встала и поплелась в ванную комнату. Глеб крепко спал, а утренний луч, как всегда проник через неплотно сведённые шторы и распластался на подушке подбираясь ко лбу Глеба.

Он зашевелил губами, свернулся ещё больше и опять глубоко и спокойно задышал. Катя решила сдвинуть шторы и направилась к окну. Молоток всё ещё стучал внутри и уже, подняв руки к краю шторы, через боль, через, все её слабые силы она потянула одну из них и новый удар оказался таким сильным, что луч света вдруг исчез совсем и комната опять погрузилась в темноту ночи. Катя даже испугаться не успела. Словно выключили свет и, ожидая пока глаза вот-вот привыкнут, она застыла на месте. Но глаза не привыкали, а свет никто не включал, и ей стало страшно, она поняла, что это она перестала видеть! На ощупь она развернулась назад к арке в стене, но, зацепившись за край стола сдвинутого на ночь к стене, с грохотом упала прямо на этот столик,… и «гвоздь» и темнота и всё остальное исчезло внезапно, только Пушкин, что-то говорил, стоя в проеме арки и опёршись плечом об стену.

Глеб вскочил от шума, Настя появилась из кухни, где у неё была своя лежанка, а луч освещал теперь своим отражением от подушки почти всю комнату нясным ещё светом, меж створок шкафа с половинкой зеркала торчал кончик бело-голубого свадебного платья… Глеб аккуратно, как спящего ребёнка, взял Катю на руки и перенёс на диванчик. Она была без сознания или в сознании, потому что как-то непонятно смотрела на него, то широко раскрывая, то прищуривая глаза, словно ничего не понимала и тут конвульсии рвоты стали изгибать её тело, но вырвать она не смогла и, прекратив эти попытки, вдруг, прошептала:

– Мама, где же ты столько лет была?

Перепуганная Настя уже несла мокрое полотенце, чтобы положить на взмокший Катин лоб. Прошло минут пятнадцать, но Катя так и не пришла в сознание и Глеб вызвал «скорую». Катя пыталась что-то говорить, но звуки состояли из обрывков слов или из двух половинок разных слов вообще непонятных для слуха. Только постоянно прищуренные глаза, словно, пытались понять, где она находится и рассмотреть, что было вокруг….

Скорая приехала минут через десять. Измерили давление на обеих руках, врач рассматривал глаза, зрачки, пытался заговорить с Катей, но кроме бессвязных звуков, невнятных слов, Катя ничего не произносила. Врач задавал какие-то вопросы сразу и Кате и Глебу, спрашивал не было ли накануне травмы головы. Глеб опять рассказал, что травма головы была два месяца назад, но сознания она не теряла, а вот голова иногда сильно болит, что Катя беременна, пять недель, и что уже несколько раз её осматривал невропатолог и что у них есть направление на прием к нейрохирургу онкоинситута на двадцать третье мая и что завтра у них свадьба.