Алексей А. Шепелёв: Затаившиеся ящерицы. Новеллы

Как раз когда я учился в десятом, Василий перестал пить, держался -только по большим делам и праздникам. Но через год, в конце ноября, запил снова. Говорили, что, возвращаясь из города, он попал в аварию, скорее всего, врезался: его старенький ГАЗ-52, который он звал «полуторкой», пришлось выбросить, но сам Василий, по счастью, только сломал ключицу – вернувшись из больницы через месяц, он и запил по-прежнему.

Был понедельник, и клуб не работал. Вся «братва» собралась у памятника солдату-земляку, находившемуся за клубом и отделённому от домов непролазной полосой из корявых клёнов, – тут мы, ученики, пили, даже если клуб был открыт. На каменной платформе примостились ребята в кругу, в центре сидел Фестиваль и разносил самым старшим. Я подошёл, оздоровался 4 4 оздоровать (ся) – (диалектн.) по очереди, обойдя всех по кругу, поздороваться с каждым за руку; далее также используются диалектизмы: можть (может), рогими (рогами – Тв. п .), щекотил (щекотал), черти надсели (привязались; устойчивое выражение «как черти надсели!» = «напасть», «проклятье!», употребляется, когда подряд случаются несколько бед или неудач), частить (говорить часто, неразборчиво), округ (вокруг), чаврить (болеть, быть в болезненном, вялом состоянии), затрёсся (затрясся), завалялая (завалявшаяся), прасёнок («поросёнок», на шофёрском жаргоне дифференциал), корябать (царапать), ополоз (ополз) и др. с каждым за руку, выложил три яблока, вскоре мне налили самогона, я выпил и сидел молча вне кучки, так как пить более не хотел, смотря в абсолютно чёрное пространство вокруг – было тихо и морозно. Ещё я всё смотрел на Фестиваля: он пил уже три дня, тоже только вернувшись из больницы, и два раза я слышал забавный рассказ-притчу о двух братьях в его личном исполнении, но я тогда был сильно пьян и не помню её содержания и сути (по-моему, я даже читал её раньше), но помню реакцию «толпы» – молчали и чуть ли не плакали. Нет, от них я этого не ожидал! Однако же Фестиваль был как будто весел сегодня, подсел ко мне, спросив закурить (раньше он не курил), потом спросил, как дела. Мы сидели молча, курили – иногда бывали такие вот моменты – я и он: меня считали самым умным из братвы, а Фестиваль в свои двадцать лет был так крут, что его боялся каждый в селе и во всех окрестных сёлах и деревнях – гора мускулов, сама жестокость и наглость, но вместе с тем он был «нормальным парнем», иногда даже приятным в общении и даже чем-то странным. Таким образом, нас сближало это противопоставление, больше общего меж нами не было, если не считать того, что оба мы родились в один день – 23 февраля, – но с разницей в два года, и ещё мне нравилась его сестра, из-за чего я часто попадал ему под руку или под ноги. Месяца четыре назад он подрался со своим братом (что у них было делом обычным), и брат серьёзно порезал его ножом; отбыв в реанимации и в больнице, он опять умудрился попасть под нож в драке, едва залечил рану и вот недавно – опять… Все эти четыре месяца он пил (даже в больнице, в хирургии!), лез во все драки, пару раз его забирали, потом вроде остепенился, но спорт и проч. бросил, стал курить. Я всё молчал, он предложил выпить. Я взялся за холодный стакан – закуска уже кончилась, и никто не рвался к нему – никаких оригинальных тостов я цитировать не собирался…

Тут подошёл ещё один человек с забинтованным плечом, все засмеялись, а я даже стушевался -учитель ведь, сегодня днём только был его первый урок после лечения. Василий всех оздоровал левой рукой, поздоровался и со мной, сказав ещё: «И ты здесь, Алексей». Выпив полстакана, он начал было рассказывать про больницу, но запнувшись на первой детали – что-то о койках с сетками, – сразу сбился на свою службу в армии: мол, был у них какой-то смотр, начальство велело срочно прибрать территорию – подмести листья с асфальта и покрасить забор, а была осень, и шёл дождь, листья подмели, но они опадали вновь, что раздражало начальство, а деревянный забор красить в дождь невозможно, но армия есть армия: пришлось лезть на двадцатиметровые вязы отрясать листву и красить забор «группами по три»: один держит зонт, другой сушит паяльной лампой, третий – собственно красит. Все смеялись (особенно Фестиваль, который всегда смеялся «от души», как-то по-особому навзрыд и повторяя по-своему смешные фразы, что очень заразительно), но ждали, видимо, не этого рассказа.

Проглотив ещё полстакана, Василий сам догадался, согласившись:

– Ладно, не смотрите так… Длинный больно рассказ, попытаюсь сократить… тем паче я находился в довольно пьяном виде… а вообще вы скажете: беляк или можть приснилось, однако ж… впрочем, лучше слушайте…