Ника Кошар: Где живет счастье

Кора шла по берегу все дальше и дальше, и вот уже под водой скрылись ее бедра, живот, грудь, предплечье. Она хотела было поплыть, но что-то ей как будто мешало, тянуло назад, не позволяло двигаться. В левом плече появилась странная ноющая боль. Не в силах ее терпеть, богиня вышла на берег.

Легла прямо на песке, под палящим солнцем, вытянула ноги и руки, закрыла глаза. «Воздушные ванны, что может быть прекрасней, – подумала. – Вот черт, что же происходит с этим плечом, почему оно так тянет?»

Влекомая каким-то странным зовом, природу которого понять она не могла, Кора резко встала, осмотрелась. С правой стороны на расстоянии вытянутой руки лежал кувшин. Светло-коричневого цвета, он почти сливался с песком. Богиня протянула руку и взяла его в руки. Ничего особенного, кроме того, что он наполовину был наполнен водой. Холодной и прозрачной, словно ее специально для Коры набрали из родника.

«Хм, странно, неужели живая вода?», – подумала Кора и начала лить на себя воду из кувшина. На шею, живот, плечо. Кажется, от этого оно даже меньше стало болеть. Сделала было несколько глотков, как вдруг кувшин начал рассыпаться: оторвалась ручка, потом появилась трещина, вторая, третья и посудина окончательно развалилась на куски.

«Где-то тут неподалеку я видела гончарную мастерскую, может мне тебя подправить?» – обратилась к посудине Кора, бережно собирая осколки, упавшие к ногам и пошла на зов, приведший ее в гончарную мастерскую. Там сидел старик в странном оранжевом одеянии. «Извините, я бы хотела вылепить новый сосуд из этих черепков, можно это сделать у вас? Я, правда, никогда не пробовала», – робко спросила Кора. «Конечно можно», – радушно улыбнулся хозяин.

Превратив черепки снова в глину, богиня вылепила другой сосуд. Он был чуть меньше и без ручки, но форма его, как показалось Коре, была намного более совершенной. Творчество так ее захватило, что от удовольствия девушка стала напевать себе под нос веселую песенку. Поставила кувшин на стоящий стол, покрутила, рассмотрела со всех сторон. «Так-то лучше», – ухмыльнулась, радуясь проделанной работе. Хотело было показать старику, но тот словно испарился. «Ниндзя что ли, так незаметно вышел», – не слишком удачно пошутила сама с собой.

Вдруг левое плечо заныло, а сердце в груди застучало так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. В гончарную мастерскую влетел черный вихрь.

«А вот и любимый супруг», – пронеслось в голове у Коры. Притворившись ласковым, он рассказывал, как скучал. Шептал, что все обязательно будет хорошо, успокаивал, а сам искал на груди молодой жены пульсирующую вену, ту самую, из-под которой билась тревога.

На незваного гостя Кора смотрела с восхищением и отвращением одновременно. В этот момент ее одолевали самые противоречивые чувства: с одной стороны хотелось прогнать монстра, а с другой – пригреть на груди. И пока богиня размышляла, в области сердца что-то кольнуло, словно плоть проткнули толстой иглой, там появилось маленькое отверстие, в которое существо просунуло кончик хвоста, после чего свернулось калачиком на груди у девушки.

Дымка рассеялась и то, что еще секунды назад было бесформенной субстанцией, приобрело очертания. Теперь это был большой, размером с суповую тарелку паук. Он преданно смотрел на Кору десятью своими черными глазами, вонзив в ее тело жало. Как раз там, где по убеждению либо заблуждению многих из нас, находится не только сердце, но и душа.

«Привет, муж, давно не виделись, – сказала Кора. Голос ее стал каким-то безжизненным, словно его лишили красок. – Есть будешь? Голоден?»

Тот кивнул в ответ и зашевелил жалом – из вен Коры в его вены медленно потекла алая кровь.

Боль была острой, но мимолетной, такую и потерпеть можно. Когда-то, увидев Гадеса впервые, Кора была настолько им очарована, что без всяких сомнений позволила монстру «совсем немножко отдохнуть на своей груди». Потом не заметила, как однажды туда проникло его жало, и как по его жилам потекла ее кровь. А потом было уже поздно – Кора слишком привыкла к присутствию монстра в своей жизни.

И каждые три месяца, возвращаясь в Царство Мертвых, она носила паука-мужа на груди, позволяя ему пить свою кровь. Поначалу боли совсем не чувствовала, но с каждым разом подмечала, как будто из нее, капля за каплей выкачивают радость. Словно и не было ее никогда, этой радости. И сама же над собой посмеялась, мол, «ну и выдумщица же ты, Кора». Пока однажды Гадес не улетел по своим делам на месяц раньше обычного – и девушка целый месяц провела в Царстве Мертвых одна, занимаясь домашним хозяйством. Тут-то она и заметила, что резко перестала «умирать». Щеки налились румянцем, волосы, которые сыпались, как сухая солома, заблестели, а голос стал звонким и чистым. Гадес вернулся за пару дней до ее возвращения в Мир Людей, и ему совсем не понравилось то, что он увидел. Он дулся на весь белый свет, вел себя суровей обычного и больнее обычного жалил, выпивая кровь. Прошли всего какие-то сутки, и Кора снова начала медленно угасать. С одной лишь разницей – теперь она точно знала, с чем это связано. Оставалось только придумать, как от мужа избавиться, не нарушив договоренностей с Зевсом. Несколько раз пыталась она поговорить с ним, но Гадес не слушал. Смотрел своими черными глазами и мурлыкал в ответ паучьи песенки.