Сергей Парахин: Красная роза. Документальная повесть

С августа 1942 года – Сталинград. Делали до пяти боевых вылетов в прифронтовую полосу противника за ночь. Боеприпасов и горючего имелось в достатке. Не хватало экипажей. Позывной Ефима был – «Ольга-45». За каждый вылет каждому члену экипажа выдавали по сто граммов водки и по шоколадке (завтрак, обед и ужин, само собой, по распорядку дня в летной столовой).

При возвращении после выполнения очередного боевого задания, еще в воздухе, в эфире часто звучал девичий голос: «„Ольга-45“, еще по 100 граммов готовы заработать? К дозаправке машины все готово». Ни разу не было случая, чтобы кто-нибудь пробовал отказаться.

Пьяными себя не чувствовали. Страшно становилось только после последнего приземления, утром на рассвете. Тогда же наступало и опьянение. Валились спать, не снимая сапог. А в фюзеляже и в плоскостях – десятки пробоин различной величины и формы. Приходилось даже сажать машину лишь на одно единственное уцелевшее шасси.

19 ноября 1942 года началось контрнаступление Красной армии под Сталинградом.

23 ноября 1942 года в районе Калача замкнулось кольцо окружения вокруг 6-й армии гитлеровского генерала Фридриха Паулюса.

В ночь на 28 ноября 1942 года был получен приказ – бомбовыми ударами уничтожить живую силу и военную технику окруженного врага в районе села Россошки и аэродрома Воропоново. Это был 90-й боевой вылет экипажа Ефима Даниловича. В штурманской кабине – лейтенант Яков Соломонов. У рации – сержант Габачиев Агубекир Масаевич, он же воздушный стрелок турельной установки. От люковой пулеметной установки нижней полусферы и, соответственно, стрелка к тому времени решили отказаться. Эффективность этой огневой точки была крайне невелика, а вот экономия в весе боевой машины оказалась весьма значительной, да и стрелков не хватало, каждый боец был на счету.

Ночь, метель, снегопад. Шли несколькими полками, эшелонированно по интервалам и высоте. Прошли линию фронта, ее ночью отчетливо видно на земле по вспышкам выстрелов, по очередям трассирующих пуль, по осветительным ракетам. Зенитный огонь врага уже выстроил завесу разрывов, но был еще несколько впереди. По небу шарили лучи прожекторов, как будто бы длинными оглоблями махали по нашим самолетам. Осветители развесили над целью свои «люстры». Немецких истребителей по ночному времени в небе не было. «На боевом курсе!» – доложил штурман. Запах сработанных пиропатронов дал знать – бомбы сброшены.

Внезапно – удар по правому крылу. Такое ощущение, будто сверху кто-то из своих сбросил бомбу. Вспышка, взрыв. Самолет объят пламенем, перебито управление. Дюралевая обшивка крыла горит, как порох. Ефим Данилович дал команду: «Экипаж, покинуть машину!» Штурман открыл нижний люк, выпрыгнул. Струей воздуха потянуло в кабину огонь и дым. У Ефима Даниловича загорелись унты на ногах, пламя обожгло лицо и руки на штурвале. От дыма перехватило дыхание.

Откинул фонарь кабины, вывалился из горящего и уже неуправляемого самолета. Когда парашют раскрылся, Ефим Данилович почувствовал левой ногой холод. Мелькнула мысль, что оторвало ногу.

В это время в небе вспыхнули светящиеся бомбы (САБ). Их сбросили наши самолеты-осветители. Стало светло как днем. Ефим Данилович осмотрел себя. Ноги вроде бы целы, но на левой ноге нет унта. Над головой висят «люстры», слышен гул самолетов, разрывы бомб и зенитных снарядов, мимо проносятся со свистом сброшенные бомбы.

Земля встретила летчика сильным ударом. Ефим Данилович сбросил парашют, выпутался из строп и дал стрекача от места приземления. Враг близко, да и свои бомбы летят на голову. На пути попалась воронка, нырнул в нее. Земля в воронке была еще горячая и таял снег. Левую ногу кое-как обмотал шарфом. Осмотрелся. Небо закрыто сплошной облачностью, звезд не видно. Никак не сориентироваться. Запоздалый самолет, сбросив бомбы, уходил домой. За удаляющимся гулом нашего самолета двинулся и Ефим Данилович. Свет ракет, трассирующие пули, зарево от пожаров указывали направление к линии фронта, но до нее было еще далеко. Восемь дней и ночей блуждал сбитый летчик в огненном кольце немецкого «котла». Почернели обмороженные руки, ноги, лицо. Холод, голод, жажда. Уже нет сил переставлять ноги по глубокому снегу. Линия фронта близка, но силы иссякли. Слышен могучий гул канонады, с нашей стороны разом заговорили «катюши». Через голову летели трассирующие пули, шумели снаряды. Поспешил солдат навстречу спасительному огню, но запутался ногами в глубоком снегу и упал. Подняться не смог, потерял сознание. Тут и подобрали бойца гитлеровцы.