Александр Смоленский: Восстание вассала

Однако до этого ей непременно надо было разобраться с «любимым папочкой». Сев за руль, она помчалась в соседний горнолыжный поселок, где две недели назад залег бежавший из Лондона Андронов.

Встреча не предвещала ничего хорошего. Чем ближе молодая женщина подъезжала к месту встречи, тем больше нервничала, заводилась и злилась. Еще бы! Все договоренности с отцом по поводу операции он похерил буквально в последний момент: самовольно изменил ее план действий, совершив варварское, уму не постижимое преступление. Ведь в реальности ни взрыва, ни схода лавины не должно было быть и в помине! Он же обещал!

Отец должен был перехватить на стартовой площадке скоростного спуска Бессмертнова и шефа службы, предупредить о готовящемся теракте. Мол, некто залег на склоне горы и собирается привести детонатор в действие. Бессмертнову надо спускаться, а он «позаботится» – в смысле обезвредит потенциального убийцу. На самом деле это должна была сделать сама Виктория, что, собственно, она и сделала.

В результате этой «блефовой» комбинации отставной майор советской разведки Николай Андронов предстал бы в глазах Бессмертнова героем-спасителем, а Ростовцев – сумасшедшим киллером, заранее покинувшим трассу, чтобы привести детонатор в действие. Ему и хлебать тюремную баланду…

Поначалу все шло строго по плану, но вдруг в самый последний момент отец взбеленился. Он беспрестанно звонил Виктории по мобильнику и орал благим матом несусветную, но, по сути своей, ужасающую чушь:

– Я! Я сам похороню под снегом всю эту кодлу! Я сам доведу народное возмездие до конца! Они все у меня в руках. Я им, сволочам, покажу, кто я есть!

– Папочка, опомнись! Приди в себя, умоляю! Мы же договорились!.. – кричала она ему в ответ, надеясь, что в последний момент отец опомнится.

Она понимала, что у отца начался очередной маниакальный приступ. Стоило агрессору понять, вернее, почуять, что жизнь сильных мира сего оказалась в его власти, как в голове словно клинило.

Ну а дальше Виктория должна была действовать, исходя из ситуации.

Она застала отца в совершенно непотребном виде. Голый по пояс, бесстыдно раскинув ноги, в стельку пьяный Андронов сидел в кресле и мурлыкал под нос мелодию какой-то итальянской песенки. Кажется, это была «Два сольди», песня, которая во время бурной молодости отца со звоном победила на фестивале в Сан-Ремо.

Похоже, отец уже давно и основательно праздновал свой «триумф». На тележке с подносом перед ним стояли две опустошенные фляги из-под шнапса, а третья была опорожнена наполовину. Вдобавок на полу, рядом с креслом, выстроилась целая батарея из пивных металлических банок. Нехитрая закуска майора состояла из жареных сарделек и маринованных грибочков.

Общаться, что-то говорить, угрожать было бессмысленно и бесперспективно.

– Я им всем показал, где раки зимуют! – кричал Андронов.

– Кому и что ты показал? Маньяк! Так знай, что Бессмертнов, слава богу, остался жив! И друзья его остались живы. А десятки людей из-за тебя погибли, понимаешь?! Черт бы тебя побрал?! А я, дура, хотела спасти тебя, вернуть к жизни. Окончательно избавила тебя от Глушака! А ты? Чем ты ответил мне? Самым настоящим предательством!

Виктория была на грани истерики. Женщину обуяла такая нестерпимая ненависть к отцу, что будь сейчас у нее под рукой тот самый пистолет, то наверняка пустила бы его в ход.

– Ты страшный человек, папочка! Сегодня я окончательно убедилась, что тебя исправит только могила.

– А разве ты сама не убийца?! – всхлипывая, спросил вдруг Андронов.

– Нет, я не убийца! Я палач! Ибо я уничтожаю зло во имя добра и не трогаю невинных людей.

– Все одно – убийца! Кто тебе дал право решать, что есть зло и что есть добро?!

– Хватит. Мне все надоело! Я хочу, чтобы ты немедленно, слышишь, немедленно, покинул Швейцарию! Я отдам тебе свою машину, только поскорее убирайся с глаз долой!

Бессмертнов и Хитров, которых горноспасатели на вертолете доставили прямо на плац у входа в отель «Пост», никак не могли оправиться от шока. У каждого в голове роилось множество версий, подозрений и догадок, связанных со случившейся трагедией. Особенно тяжко переживал Бессмертнов.

Наконец стряхнув оцепенение, он тяжело вздохнул и первым нарушил затянувшееся тягостное молчание:

– Макарыч, ты бы позвонил в полицию или в штаб к этим горноспасателям. Узнал бы, может, кто из наших уцелел?

– Дай-то бог, дай-то бог… – пробормотал в ответ Макарыч и, поднявшись с кресла, медленно направился к столику, где стоял инкрустированный слоновой костью телефонный аппарат в стиле ретро.