Данияр Сугралинов: Кирпичи 2.0

Когда на счету стало больше тысячи, я сделал паузу. Невыносимо захотелось пива и сигарет.

Я сбегал в магазин у дома, взял пачку сигарет, набрал пива, закуски к нему и побежал играть дальше. Мне казалось, найдено решение всех проблем, и если продолжить в том же темпе, то к утру у меня будут деньги на все, включая непогашенный кредит.

Я курил сигареты одну за другой, запивая пивом. После третьей бутылки мне перестало везти. Накопленные три тысячи евро быстро таяли – я повысил ставку до 20 евро, чтобы выигрывать быстрее.

К утру я был пьян в хлам и даже не помнил тот момент, когда все проиграл, включая то, что было на карте. Один раз отключился, проснулся и продолжил тупо жать на кнопку Spin. Но ничего не происходило – сказка закончилась.

Началось похмелье.

В прострации я вышел на улицу и поехал к дому, где жила до встречи со мной Ксения. Сложно объяснить, что мной двигало. Возможно, надеялся как-то выбить свои деньги, которые я смог бы внести на карту, пополнить баланс в казино и отыграться.

Я разбудил соседей и выяснил, где жила Ксения. Пробормотав: «Опять наркоманы притон в тридцать второй ищут», – те вызвали полицию. Мне было плевать.

Я добрался до нужного этажа, нашел дверь и не отпускал кнопку звонка, пока мне не открыли. На пороге стоял сонный Захар, силясь понять, что мне нужно.

– Ксюха где? – спросил я, не поздоровавшись.

– Нету ее. С того раза не видел.

– Она мне денег должна, – язык не слушался, мысли скакали. – Отдашь за нее.

– Ни хрена я не отдам. Она мне тоже должна. Слиняла. Сам ее ищи и выбивай. Найдешь тварь – можешь и мне услугу оказать: сообщить, где она обитает.

Я очень устал. Скачки эмоций от выигрышей и проигрышей выжгли нервы, я еле держался на ногах. Спорить и что-то доказывать Захару не хотелось.

– Ладно, мужик, – примиряюще сказал я, пошатываясь и держась за косяк, чтобы не упасть. – Бабы – они такие. Извини, что разбудил.

Захар что-то буркнул и захлопнул дверь.

Не помню, как добрался до дома.

На следующий день проснулся под вечер, одетым, в обуви, рядом с кроватью – не дотянул пару метров. В воздухе стоял тяжелый запах табака.

Сначала нахлынули приятные воспоминания – Рита, деньги, банк, тренировка, первые выигрыши в казино. Я подумал, что хорошо бы привести себя и квартиру в порядок и продолжить поиски работы. Мелькнула мысль встретиться с Ритой, сводить ее в ресторан, поблагодарить.

Потом навалились воспоминания вечера и ночи. Мгновением позже я вспомнил, что проиграл все деньги. Нашел сигарету, закурил, не выходя на балкон. Потом понял, что проиграл не только деньги.

Пожалуй, я проиграл жизнь.

На автомате ходил по дому, собирая бутылки, пустые пакеты от сухариков и чипсов. Все было безразлично, не хотелось ничего – ни развлечений, ни работы, ни тренировок. Не хотелось убираться, есть тоже.

Хотелось только пить. В холодильнике я нашел немного молока, залпом выдул. Жажда осталась. Я повернул кран, он что-то просопел, но вода не полилась: отключили.

Собрав мусор, засобирался в магазин – взять воды, а заодно выкинуть мусор. Возвращаясь, на ходу жадно пил минералку. У подъезда встретил соседа Васю.

– Бодун? – сочувственно спросил он.

– Алкогольная интоксикация, – подтвердил я.

– Так это… – заволновался Вася. – Полечиться надо!

Меня позабавило его участие. Впервые у нас с ним нашлась общая тема для разговора и возникло взаимопонимание.

– Надо, – кивнул я.

– Так это… В магазин надо, значит!

Я вздохнул. Да и черт с ним.

– Надо так надо. Идем?

И мы пошли в магазин, а потом засели у меня на кухне. Вася заправски настрогал закуску, профессионально точно разлил водку по рюмкам, и мы чокнулись.

– Не пьянки ради! – воодушевленно предложил тост Вася и немедленно выпил.

Я проглотил теплую водку, и меня чуть не стошнило. Вася засуетился – похлопал меня по спине, дал маринованный огурчик «занюхать».

Вскоре мне стало казаться, что Вася – милейший человек. Тонкий, чувствительный, ранимый и очень добрый.

Мы с ним уважали друг друга, а это ведь главное.

Hitachi – по-японски «рассвет». Я узнал об этом в прошлой жизни – той, которая была размеренна и понятна. Я знал, чем завершится день и каким будет завтрашний. В той, прошлой жизни, до знакомства с Лехой, у меня была стабильность.

Hitachi – так назывался мой телевизор. Сейчас он лежал на боку, с треснувшим экраном, а я валялся рядом с ним. «Рассвет» на полу, рассвет за окном. Тело ныло, кости захрустели – я встал. Спал я на полу, опять в одежде. Рядом со мной лежал мужик, в котором я признал Кецарика. Возле меня темнела лужа блевотины. Пахло мерзко.