Виктор Дьяков: Взорванная тишина (сборник)

– Из офицеров вроде некому, – задумчиво произнёс Безбородов. – Неужто с солдатом?…

– А почему бы и нет, – усмехнулась Наташа. – Она же с ними на складе каждый день якшается, и в казарму ходит, – в её голосе было примерно поровну возмущения, брезгливости и… любопытства, которое напрочь перебивало у неё желание спать, несмотря на столь позднее время.

– Нет… надо это точно выяснить. Может, всё-таки, тебе показалось?

– Если ты сомневаешься, то завтра я об этом с женщинами поговорю, – с обидой отреагировала Наташа.

– Нет-нет… ни в коем случае. Не надо раньше времени, слухи пойдут. Лучше мы так сделаем… я прямо сейчас в казарму схожу.

– Ты что, у солдат это выведывать собрался? – изумилась жена.

– Не совсем так… но, в общем, узнать кое-что надеюсь от них, – загадочно ответил Безбородов, одевая китель.

Он крался к казарме, прячась за обрамляющими строевой плац тополями. Он это делал, чтобы часовой у овощехранилища, если он случайно не спит, не мог его заметить и позвонить в караулку, а оттуда оповестить казарму… Впрочем, Безбородову нужна была вовсе не казарма, а расположенная рядом с ней старая кинобудка, вплотную стена к стене примыкающая к столовой. В этом небольшом помещении Стас хранил свои замполитские причиндалы: всевозможные стенды, плакаты, куски ватмана, запчасти к киноаппарату, усилительные колонки, проигрыватель, гуашь, тушь, краски… Когда уезжал, ключ оставил ему.

Безбородов сумел незаметно пройти к кинобудке, бесшумно открыть дверь и осторожно проникнуть в тесное заставленное помещение. Его интересовала задняя стенка, общая с дивизионной столовой. Задолго до Безбородова и Овчинникова, когда еще не построили дивизионный клуб, в этой стене пробили отверстия для киноаппарата и фильмы демонстрировали прямо на стене столовой, натянув на неё экран. Сейчас эти отверстия за ненадобностью заделали со стороны столовой тонким побелённым куском ДВП, а со стороны кинобудки забили всякой всячиной. Но если эту всячину вытащить… Это был тайный источник сведений замполита о «закулисной» казарменной жизни. Он обычно так же вот тихо прокрадывался в будку, вытаскивал из отверстий тряпки и, через неплотно прилегающее ДВП, подслушивал солдат. Стас, как-то не удержавшись, похвастал, что знает всё, что происходит в дивизионе. Безбородов такой сбор информации считал недостойной офицера, но сейчас было не до вопросов чести.

Его надежды оправдались – когда он вытащил из отверстий последнюю шапку-ушанку, то сразу же довольно отчётливо услышал голоса. Солдаты разговаривали свободно, не стесняясь. Как и следовало ожидать, с уходом командира казарма стала жить своей обычной «ночной» жизнью, неподвластной даже командиру дивизиона. В столовой «чаёвничали» двое старослужащих, телефонист ефрейтор Бут и командир отделения операторов ручного сопровождения сержант Новосельцев. Их Безбородов определил по голосам. В качестве «обслуги» по столовой бегал ещё кто-то из «молодых», но кто именно, понять было невозможно – он говорил мало и слишком тихо. Разговор шел обычный солдатский о том, о сём… что «молодые» пошли борзые, что они, то есть, нынешние «старики», совсем не такие были в пору своих первых шести месяцев службы. Вспоминали, как они тогда исправно тащили службу, безропотно вкалывали в кочегарке на «угле», уважали и слушались тогдашних «дедов», хоть и были те сволочи из сволочей, издевались так издевались. Разве они сейчас так поступают? Так нет же, нынешняя «молодёжь» совсем не хочет понимать человеческого к ним отношения: на постах спят, от работы отлынивают, ну как тут по зубам не съездить… Потом перешли на персоналии… Всё это интересно, любопытно, в другой бы раз… Но Безбородов хотел услышать сейчас совсем о другом.

Прошло минут десять. У Безбородова, приникшего к отверстию, уже начала ныть спина. В столовой шуршали обёртки от конфет, из чего следовало, что «дедушки» угощаются реквизированной у кого-то из «молодых» посылкой. Собеседники перешли к теме подготовки дембельских альбомов. У Бута здесь всё оказалось на «ходу»: ему альбом делал секретчик Колесников, «черпак» [4]умевший фотографировать, рисовать и писать каллиграфическим почерком. Новосельцев стал жаловаться, что у «молодого», которому он поручил свой альбом, совсем нет для этого времени. Он позавидовал Буту – «пашущий» на него секретчик освобождён от нарядов, имеет возможность подолгу уединяться в своей секретной комнате, куда даже не все офицеры имели право доступа.