Наталия Баринова: Гость из прошлого

– Мне уйти? – тихо спросила Саша.

Он только отрицательно покачал головой. Она – видение. Он не может позволить ему исчезнуть. Такие события происходят без его на то разрешения. Какая она красивая… Если бы и в душе она была так же прекрасна. Он никогда не знал ее по-настоящему. Может, не пытался, не был достаточно внимателен. Но одно он знал наверняка: их расставание много лет назад безвозвратно изменило судьбы обоих. Ни Саша, ни он так и не стали счастливы. Даже не прикоснулись к нему. Все эти годы они просто плыли по течению. Для Дмитрия отдушиной был сын, а для Саши… Она всегда была одна. И ее попытки иметь семью терпели неудачу, потому что рядом всегда были не те мужчины. Прохоров был уверен, что их в ее жизни было много. С каждым все холоднее становилось ее сердце, черствела душа. Врачуя других, она только все глубже погружалась в пучину собственных проблем. Ни мать, на подруги, ни мужья или любовники не могли знать, что эта внешне успешная самодостаточная женщина глубоко несчастна. Вереница ее несчастливых лет вызывает не жалость, но сожаление. Никто не знает, как бы сложилась их жизнь, будь они вместе, но очевидно то, что порознь они несчастны.

Размышляя об этом, Дмитрий вышел на веранду, оставив Сашу в полном недоумении. Она последовала за ним, поставила локти на перила, смотрела вдаль… ничего не видя.

– Знаешь, ты оказался прав. В моем сердце пусто. Скоро не останется ни одной причины для того, чтобы идти дальше. Не только у тебя вереница ошибок. – Саша смотрела на разросшиеся под окнами кусты шиповника. – Еще немного, и я сломаюсь. «Не дай мне Бог сойти с ума…»

– Кажется, ты приехала оказывать помощь мне? – улыбнулся Прохоров.

– Да, – оживилась Александра, – но еще больше нуждаюсь в помощи я сама. Мне можешь помочь только ты.

– Я? Вот это номер! Ты что-то перепутала, девочка. – Дмитрий повернулся к перилам спиной, сверху вниз глядя на Сашу. – Я в прошлом хороший хирург, а в настоящем – никчемный докторишка. Все, что могло не удаться, не удалось. Чем я могу помочь тебе?

– Не прогоняй меня, пожалуйста. – Саша выпрямилась, осторожно взяла Прохорова за руку. Он удивленно поднял брови. – Позволь мне пожить здесь с тобой. Я не буду тебе мешать. Чем ты позволишь заниматься? Хочешь, буду готовить еду? Убирать? Ухаживать за цветами? Я съезжу за домашними вещами и вернусь завтра утром. Подари мне неделю. За это время я постараюсь разобраться в себе, в нас.

– Саша, Саша… – Свободной рукой Прохоров погладил ее по шелковистым волосам. На мгновение он снова почувствовал себя влюбленным, потерявшим голову от бездонных глаз, в которых плескались то океаны нежности, то застывали озера безразличия. – Ты рассуждаешь как ребенок. Капризный ребенок, который не знал ни в чем отказа.

– Позволь мне побыть рядом с тобой…

– Неделю?

– Да, семь дней, Дима.

– Иногда в семь дней укладывается вся жизнь, – задумчиво произнес Прохоров.

– Порой она укладывается в один миг. Мгновение, которое может или все разрушить, или подарить надежду…

– Спасибо, тебе, Санечка… Ты моя самая долгожданная гостья из прошлого… Ты умеешь быть убедительной. Я чуть не попался…

– Дима!

– И все-таки я отвечу «нет». Есть вещи, которые помешают нам быть в такой опасной близости друг к другу.

– Почему опасной? Мы попробуем создать свой мир.

– Что тогда?

– Мы будем вместе.

– Остановись, Саша! Я грешу уже тем, что говорю с тобой, слушаю тебя.

– В чем же грех? – Лескова отпустила руку Дмитрия. Она слишком сильно сжимала ее.

– Однажды я уже любил тебя, больше не могу – боюсь. Ты стала еще красивее, еще желаннее, но не для меня. Мы никогда не сможем стать одним целым. Нас будут рвать на части воспоминания из прошлого. Никто не заменит мне моего сына, ни одну из женщин я не буду любить так, как любил тебя. И бросить на произвол судьбы Светлану я не смогу. Это моя жизнь, и другой мне не нужно.

– Хоронить себя заживо лучше, чем попытаться воскреснуть? – Саша с жаром обняла Дмитрия. Последний шанс, последняя попытка. – У меня никого нет и не было, слышишь? Я ничего не хочу помнить. Я предала тебя однажды и не могу совершить эту ошибку дважды! Ты ошибаешься: я не ребенок. У меня не было детства. Я прошу тебя стать мне отцом, другом, лучшим советчиком. Остальное придет само! Это не жертвенность, не жалость. Мне не от чего отказываться – у меня ничего нет. Я хочу успеть получить хоть малую часть того, от чего так давно отказалась по своей вине. Ты позволишь?