Юрий Горюнов: Подвешенный кофе (сборник)

– Папа, а когда мама приедет?

Федор не хотел ее обманывать: – Я не знаю. Надеюсь, что приедет, она уехала жить в другой город. Понимаешь, она полюбила другого мужчину.

Услышав последнюю фразу, сын, который сидел перед телевизором, повернулся:

– Что значит полюбила?

– Я говорю то, что знаю.

– Она нас предала, оставила и сбежала!

– Замолчи. Она не сбегала, она мне все рассказала. И никого она не предавала. Не думайте, она вас также любит, как и прежде, а я думаю еще сильнее.

– Хорошо, скажу по-другому. Она нас променяла.

– Тоже не верно. Когда происходит обмен, то отдавая, что-то получаешь взамен. Она вас не отдавала, она временно покинула. Я бы хотел, что бы вы, когда она вернется, не напоминали ей о ее отъезде. Если вы совершаете ошибку, то я даю вам возможность ее исправить, так и ей надо дать такую возможность.

– Ты думаешь, она вернется? – усмехнулся сын.

– Думаю, да, – заявил Федор, стараясь придать своему голосу убежденность.

Во время их разговора, дочь смотрела то на одного, то на другого. Она своим детским чутьем понимала происходящее, но в ее голове не укладывалось, что мама уехала и может не вернуться. Последние слова отца, прозвучавшие убедительно заставили ее спросить:

– Это правда?

– Я в это верю, – Федор не мог сказать, что это правда. Он учил детей говорить правду и лгать дочери не хотел, а сам он не был уверен, но верить хотел.

– Если она вернется, ты ее пустишь? – спросил сын.

– А ты предпочтешь оставить на лестнице? У человека должен быть дом. Нам с вами надо не маму обсуждать, а жить дружно. Жить, так как жили раньше, доверяя друг другу, помогая друг другу.

– Ты доверял и каков результат?

– У каждого в жизни есть ошибки. Давай не будем ее судить, время все расставит по местам, и прошу, давайте не будем больше об этом.

Дети ничего не ответили, но Федор понял, что был услышан. Он продолжал жить в своем ритме, но дочь стала больше помогать ему по дому.

– Вас теперь двое мужчин в доме, за вами надо присматривать, – заявила она однажды. Сначала они после того разговора были замкнуты, но молодость не может долго грустить. Время шло, на их лицах появились улыбки. Ради этих улыбок Федор был готов на все. Они ходили вместе в кино, цирк, на прогулки. Он старался все больше быть с детьми, пока они в нем нуждались, хотя заменить им мать не мог. На его день рождения пришли Ольга с мужем. Он не ждал никого и был приятно удивлен и рад их приходу. Он уже тоже научился улыбаться, даже когда чувствовал сочувствующие взгляды за спиной.

– Не ждал? – с порога заявила Рита, – а мы вот решили.

– Не ждал, – признался Федор, – проходите, я сейчас что-то придумаю к столу.

– Не суетись, притормози, – сказал муж Риты, – у нас все с собой. Куда идти?

– В комнату, конечно, как всегда.

Стол накрыли быстро. Федор достал вина, а гости принесли торт и закуски. Дети ушли есть торт в другую комнату, давая возможность взрослым поговорить. Когда они вышли, и они выпили, Рита спросила: – Ты, Федь, извини, за прямоту. Ты как живешь?

– Как не покажется странным, не плохо. Не буду жаловаться.

– Ты никогда не жалуешься.

Я честно говорю. В материальном плане не страдаем, в моральном тоже. Все наладилось.

– А если она вернется?

– Она вернется.

– Ждешь?

– Специально не жду, жить этим не хочу. Жить надо тем, что у меня сейчас есть – детьми.

– Странный ты мужик, Федор, – заявил муж, – но крепкий. Не сломила тебя ситуация.

– А иначе и быть не могло. У меня дети, и я им благодарен. Им не надо видеть отца унывающим. Им надо верить в хорошее, а не жить прошлым. Их прошлое еще так мало, перед их будущим.

– Это верно.

Они посидели около часа, а потом ушли. Оставшись один, Федор снова задумался. А прав ли он в том, что верит в ее возвращение. Раздался телефонный звонок, он, сняв трубку, услышал голос Татьяны.

– Поздравляю тебя с днем рождения.

Это был первый звонок с того дня, когда она уехала.

– Спасибо.

– Как себя чувствуешь? Как дети?

– Хорошо и дети в порядке.

– Ты меня прости!

– А я и не обижался. Дел много, чтобы думать об обидах. Да, если разобраться, то ты не меня обидела, и не детей, а себя.

Татьяна в ответ промолчала, а потом тихо положила трубку. Федор, посмотрел на свою трубку, что держал в руке, удовлетворенно хмыкнул и положил. Ее молчание было достаточно красноречивым ответом на его реплику. Он ее хорошо знал.

Так прошел год. В один из вечеров, когда он вместе с детьми ужинал, в дверь позвонили. Федор пошел открывать и застыл: на пороге стояла Татьяна. У ее ног лежали вещи. Он, молча, взял их, и перенес за порог, давая ей войти, лишь вымолвив: – Проходи.