Гарт Каллахан: Записки на салфетках

Я расхаживал незамеченным всего минуту, а потом меня увидела мама. Она едва не споткнулась, торопливо пересекая заполненный народом зал, чтобы подобраться ко мне. Это был первый раз, когда Колин и мама увидели меня с новой белой шевелюрой – побочным эффектом приема моего лекарства. Она крепко обняла меня и явно не хотела отпускать. Это воссоединение было и горьким, и радостным. Я был рад оказаться там, но стыдился причины этого.

Пока я оглядывал зал, взгляд мой упал на килт – клетчатый плед, висевший в конце зала. Я подошел поближе, уже догадываясь, что это такое, но по-прежнему не веря своим глазам. Это был килт с сотней клеток размером в салфетку, и в каждой клетке была вышита цитата из «Записок на салфетках». Это было первый раз, когда я увидел такую дань уважения движению «Записки на салфетках». Мои глаза наполнились слезами. Это было прекрасно, и я не мог вообразить, сколько усилий потребовалось, чтобы создать этот шедевр.

Следующие семь часов слились в неясное марево. Это был долгий день. Пришли сотни людей. Там были бывшие одноклассники, друзья из Порт-Лейдена, церкви и соседних городков; бывшие учителя и даже друзья семьи, которые прилетели из Канады! Я разговаривал с друзьями, с которыми не виделся много лет. Заводил новых друзей. Близкие родственники съехались в гости со всех концов штата. Аукцион длился несколько часов. Мне нужно было присесть. Мне нужно было поесть. Я не сделал ни того ни другого. Тетя Рут пыталась заставить меня, но не могла постоянно за мной приглядывать.

Наконец после шести вечера мы начали понемногу прибираться. Я был совершенно вымотан и чувствовал одновременно усталость и тошноту.

Когда уборка закончилась, я попрощался и поблагодарил всех, кто нам помогал. Вернулся в отель и задумался о значении этого дня. Все люди, которые там присутствовали, работали волонтерами, жертвовали своим временем, талантами и сокровищами – они сделали все это, чтобы помочь мне и моей семье. Никакие слова не могут выразить, как я был тронут. И впервые за многие годы с нетерпением ждал момента оплаты своих медицинских счетов.

Вы можете поверить, что аукцион, устроенный моей мамой, собрал достаточно денег, чтобы покрыть около 75 % моих медицинских счетов? Мне не верится до сих пор. И я благодарен превыше всяких слов.

Конечно, моей главной сиделкой была Лисса. Ей пришлось столько всего скорректировать, чтобы приспособиться к этой борьбе. Я знаю, бывают моменты, когда она невероятно напряжена. Не представляю, как ей удается справляться с этим день за днем.

Лисса удерживает нашу семью на плаву. Она снова и снова приспосабливается к новым нормам. Она поддерживает дух нашей дочери. Она поддерживает мой дух. Она подхватывает мою лямку, когда у меня заканчивается физическая или психологическая энергия. Я не стриг лужайку по меньшей мере год. В нашем браке это всегда было моей негласной обязанностью. Лисса просто молча начала выполнять эту обязанность сама. Я благодарен сверх меры за то, что мне не пришлось признаваться ей, что я просто больше не могу этого делать.

Лисса сидела в кабинете рядом со мной, когда доктор Суэйни сказал, что я умру от рака почек. Она услышала эти слова в то же мгновение, что и я. У меня на секунду перехватило дыхание. Это было первый раз, когда Лисса услышала все прямым текстом. Она интерпретировала слова доктора Суэйни следующим образом: «Давайте теперь смотреть на это по-другому. Давайте искать другой путь». Я этого не услышал. Слава богу, что она была там!

Дорогая Эмма, позаботься о том, чтобы твои друзья знали, как они для тебя важны.

Мы нашли для себя новую норму – еще раз. Лисса приглядывает за мной и блюдет мои интересы. Она знает побочные эффекты моего лечения и чутко улавливает каждый из них. На днях я сидел в дагауте [11]на одном из софтбольных матчей команды Эммы. Трибуны не были защищены от солнца, и я просто не смог бы высидеть там до конца матча. Мне не нравилось быть одним-единственным родителем, которому придется сидеть в шуме и гвалте дагаута, но я не хотел упустить возможность посмотреть, как играет Эмма. Итак, сижу я в темном дагауте. И вдруг у меня начинается сильное головокружение. Ни с того ни с сего. Не успел я оглянуться, как Лисса уже оказалась рядом со мной с кистью винограда и бутылкой воды. Не знаю, как она ухитрилась так быстро добраться до меня со своего места на трибунах, не говоря уже о том, чтобы как-то почувствовать, что мне нехорошо. Слава богу, что она это сумела!