Ричард Мэдли: Однажды я тебя найду

Диана улыбнулась.

– Хорошо. Только ничего интересного, честное слово. Просто в том месяце мой брат приезжал домой с другим пилотом из своей эскадрильи. Они познакомились в Крануэлле в прошлом году. Ну так вот, его зовут Джеймс, и он просто замечательный, Салли. Именно такую картинку мы представляем, когда слышим слова «пилот «Спитфайра». В общем, все это глупо.

– Давай же, опиши его!

– О, я не знаю… Высокий, светлые волосы, глаза невероятно голубые. На редкость уверен в себе, хотя лет ему не больше, чем моему брату. Да, и вот еще… Не знаю, как сказать. По-моему, у него есть какая-то тайна. Что-то связанное с прошлым.

Салли навострила уши.

– С прошлым? В каком смысле?

– Вообще-то, предполагается, что я ничего не знаю, и, наверное, не стоит мне рассказывать, но его мать раньше работала прислугой в одной очень влиятельной семье, и хозяин – лорд, кажется, – ею воспользовался. Разразился ужасный скандал, все это нужно было срочно замять, и ее уволили прежде, чем появился живот. Так родился Джеймс.

Подруга смотрела на нее во все глаза.

– Ничего себе история, Ди! А ты сама в это веришь?

Диана пожала плечами.

– Не знаю, что и думать. Брат, конечно, верит, ведь Джеймс его лучший друг. Он очень высокого мнения о нем. А я всего-то два раза его видела – за ужином и на следующее утро за завтраком. Но он производит невероятное впечатление. Рассудительный и в то же время довольно остроумный. Нашим родителям очень понравился. Мне он вовсе не показался любителем приврать.

Салли кивнула.

– Понятно. И когда же вы с ним встретитесь снова?

– Бог знает. Они базируются в Апминстере, где-то далеко в Эссексе. Так что, наверное, только на Рождество.

– Чепуха! – Салли тряхнула головой. – Если парень из тех пилотов, о которых я слышала, не успеешь крикнуть «Хайль Гитлер», как он будет здесь, в Кембридже.

Диана расхохоталась.

– Что? Какие глупости. Может, я ему ничуточки не интересна.

– Прекрати, – отмахнулась Салли. – Ты красавица. Конечно же, он приедет.

Апминстер ожиданий не оправдал. Чем короче становились осенние дни, с тем большим нетерпением эскадрилья рвалась в бой.

– Ничего не происходит. Абсолютно ровным счетом ничего, чтоб тебе сквозь землю провалиться! – бурчал молодой капитан, входя в офицерскую столовую с утренней газетой в руках. – Эту войну называют сидячей – вот уж воистину, черт возьми! – не унимался он. – Почему никто и не думает шевелиться? Хоть бы оккупировали кого-нибудь, что ли. Сбросили бы бомбы. В парке на аттракционах и то страшнее.

Джеймс Блэкуэлл раздраженно дернул плечом. Перекурив после завтрака, он погрузился в глубокие раздумья. Ему было над чем поразмыслить, что распланировать, но трепач мешал сосредоточиться. Не проронив ни слова, Джеймс выскочил из столовой и пошел по периметру аэродрома: хотелось свежего воздуха.

Идея подружиться с Джоном Арнольдом оказалась одной из самых блестящих в его жизни. На ее фоне блекла даже комбинация, которую Джеймс провернул с директором. Мало того, что благодаря этой дружбе он одолел хитроумную программу обучения в Крануэлле, теперь перед ним открылись и другие двери.

В частности, дверь в Дауэр-Хаус.

Блэкуэлл ненавидел бедность. Впервые в жизни он мог себе позволить хоть что-то из предметов роскоши. Впрочем, десятилетней давности двухместный спортивный автомобиль к таким предметам относился с трудом. Денежного довольствия командира звена хватало лишь на пиво, сигареты и бензин, редкие загулы и женские ласки. Если бы не бесплатное жилье и питание, не видать ему и этого.

Чертову счастливчику Арнольду в этом плане было куда проще. На папашины деньги он мог купить себе все, чего душа ни пожелает, даже сшить на заказ форму. Ладно, допустим, он заплатил за подгонку кителя и для Блэкуэлла тоже, но суть-то не в том! Его новенький мотоцикл стоит в пять раз больше того, что Джеймс отдал за обшарпанный драндулет с дырявой крышей.

А дом его родителей… По сравнению с убогой квартиркой матери Блэкуэлла в Уайтчепеле – дворец, да и только! Таких домов раз-два и обчелся. Сколько там спален? Как минимум девять, и это не считая помещения для горничной. Обставлен по высшему разряду: прекрасная мебель, по большей части антикварная, огромный радиоприемник (он таких и не видывал), да еще с какой-то встроенной штуковиной – не иначе, телевизор. Вряд ли до конца войны возобновят телевещание, но суть опять же не в том.

Он заметил, как смотрела на него девчонка. На Блэкуэлла такие взгляды бросали часто, особенно когда присвоили звание. Теперь даже прыщавым заморышам из их эскадрильи нередко выпадало счастье переспать с кем-нибудь – благодаря синим мундирам. В них они выглядели куда более бравыми, чем армейские горемыки в унылой форме цвета хаки. Здесь с Королевскими ВВС состязаться могли только флотские.