Чак Паланик: До самых кончиков

Рудиментарные орудия наслаждения, плоды стоического труда горной подвижницы… Ну-у да, работают помаленьку. Однако ж без хайтековой, комплексной стимуляции вагины по Максвеллу Пенни серьезно захандрила. Неужто яйцеголовые оказались правы? Под стать нынешним мальчишкам, которые намертво прикипели к своим драгоценным видеоиграм и голокожему синематографу, Пенни тосковала по ярко-розовым артикулам. Выходит, пристрастие к возбудимости вовсе не фикция? И теперь ее лимбический церебральный аппарат изнывает без допамина? Или… страшно подумать… скособочило гипоталамус?! Гм. Абстинентная ломка, не иначе…

Нахмурившись, Пенни удвоила усилия с помощью вяленого пальца, однако желанного самоутешения это не принесло.

Оставив очаг, она прошлась по пещере, вороша ногой завалы из прадовских сумочек и древних сухожилий. После смертельного ранения Макса она прихватила с собой его драгоценный дневник вместе с контроллером и с той поры провела немало зимних часов, расшифровывая закодированные записи его чувственных исследований. Мозаика черных кнопочек была промаркирована головоломным способом, но Пенни сумела-таки подобрать оптимальные комбинации.

Пенни жадно схватилась за коробочку, чтобы поднастроить свои органы чувств. Итак, она начнет прямо сейчас, когда за стенами пещеры день и ночь метет страшная пурга, раздражая своим неумолчным воем.

Она вбила первый код, и заказанная спутниками реакция последовала незамедлительно. Во рту растекся кусочек торта «Красный бархат» с шоколадной глазурью и радужной обсыпкой. Даже швейцарский часовщик, и тот не сумел бы разглядеть, что за кнопочки она нажимала, – таковы были ее точность и сноровка. Чтобы утешиться еще больше, Пенни набрала другую комбинацию и ощутила восхитительный вкус пломбира с кремовыми прожилками. Но усердным пальцам этого было мало. Расчетливые касания кнопок активировали наноботов в мозгу и крови, чтобы теперь ею занялись Том Беренджер и Ричард Томас, покрывая губы и соски Пенни мокрыми поцелуями.

В следующий миг произошло нечто потрясающее. Раздался звук. Чья-то речь – и поцелуи тут же прекратились. Голос был знакомый. Женский. Глаза Пенни обежали пещеру, однако объяснения не нашли. Фантомные слова были столь же призрачны, что и сон, хотя весьма отчетливы. Разговаривала Баба Седобородка. В холодном воздухе повис запах ферментированных желтков: визитная карточка ламии, когда на ту нападала эротически индуцированная одышка.

Но смеет ли Пенни надеяться? В самом ли деле ее навестил дух мистической кудесницы, чтобы вновь порадовать волшебством любви? Имелось, впрочем, и объяснение попроще: это могли быть очередные происки наноботов. Еле теплящимся – как проблеск разума – голоском Баба приказала: «Уничтожь эту мерзость!» Малоубедительными – как эхо от дуновения ветерка – словами призрак предостерег: «Голубка, такая власть тебя развратит под стать Максу…» Невидимая тень настаивала: «Смели бесовский контроллер меж двух жерновов, пока он тебя не соблазнил!»

Трепеща, Пенни шепнула в ответ:

– Баба, ты здесь?

Она подождала, внимательно прислушиваясь, однако доносилось лишь дикое подвывание ветра. Пенни села и призадумалась о перспективе одиночества, скрашенного лишь хряще-костным инструментарием почтенного возраста. Досчитала до ста пятерками. Поцокала языком на бедственное состояние, в котором очутились ее ногти. Досчитала до тысячи двадцатками. Но даже после этого призрак колдуньи не заговорил. Молодая выпускница секс-фака не могла решить, чем заняться.

И тут ее осенило. Ведь датамикрокомовские спутники до сих пор на орбите. Спрашивается, что ей мешает облегчить страдания женских легионов, которые, как и она, испытывают теперь ломку из-за недоступности блаженства «До самых кончиков»?

Кипя альтруистическим порывом, Пенни сражалась с клавиатурой до тех пор, пока не началась глобальная бомбардировка. Пусть всем достанется вдоволь! Маме в Омахе. Беспечной, жизнерадостной Моник. Даже Бренде, жене Юрия и главбуху «Эллайд кэмикал». Гуань Ци с Эсперансой тоже не забыты! Кто бы где ни находился, всех сейчас обжимают зрелые звезды экрана, а в рот воткнут букет вкусов с конкурса на лучшего кондитера.

Пенни по наитию вдула в их распахнутые ноздри ветерок с манговой плантации. Да возликуют же все ее сестры! Вот она, солидарность; и достигнута она благодаря Пенни.

Не важно, что у них за жизнь; хотя бы и страшная нищета в болоте невежества; царица Пенни всех жалует богатейшим суррогатом бытия. Она устроит нескончаемый банкет для вкусовых пупырышков. Вечное пиршество без единой лишней калории! А вместо приземленных мыслишек вставит вдохновляющие поэмы, художественно зачитанные высококультурными устами Мэрил Стрип.