Меган Максвелл: Ты только попроси. Сейчас и навсегда

Мы почти добрались до Уэльвы, и я с некоторым удивлением для себя осознаю, что совсем не нервничаю. Чего не скажешь о моей сестренке.

Найдя адрес, который мне записал Фернандо, паркую машину. Осматриваю район и вижу, что Мариса живет хорошо, даже очень хорошо – это роскошный район.

– Я до сих пор не понимаю, что мы здесь делаем, дорогуша, – шепотом бормочет сестра, выходя из машины.

– Ракель, останься здесь.

Но, пропуская мимо ушей мое требование, она решительно захлопывает дверь:

– Даже не мечтай, милая моя. Куда ты, туда и я.

Я вздыхаю:

– Да ладно тебе, мне вовсе не нужен телохранитель.

Она становится рядом со мной:

– Нет, нужен. Я тебе не доверяю. Ты ругаешься и иногда бываешь слишком грубой.

– Черт возьми!

– Вот видишь? Ты сказала «черт!», – не унимается она.

Не удостоив ее ответом, направляюсь к красивому подъезду. Звоню в домофон и, когда отвечает женский голос, говорю без колебаний:

– Почта.

Открывается дверь, сестра смотрит на меня, вытаращив глаза:

– Ох, Джудит! Мне кажется, что ты сейчас сделаешь глупость. Только спокойно, дорогая, спокойно, я тебя знаю, договорились?

Я смеюсь и говорю шепотом, пока мы ждем лифт:

– Глупость совершила она, когда меня недооценила.

– Джу-удит!..

– Так, слушай. – Я стараюсь говорить спокойно. – С этого момента я хочу, чтобы ты молчала как рыба. Это касается только меня и этой женщины, понятно?

Приезжает лифт, мы входим, и я жму на кнопку пятого этажа. Поднявшись на нужный этаж, нахожу квартиру «D» и звоню. Мгновение спустя дверь открывает незнакомка в форме служанки.

– Что вам угодно? – спрашивает девушка.

– Добрый день! – отвечаю я со своей самой обворожительной улыбкой. – Я хотела бы побеседовать с сеньорой Марисой де ла Роса. Она дома?

– Кто спрашивает?

– Скажите, что это Ванесса Архона из Кадиса.

Девушка исчезает.

– Ванесса Архона? – шепчет сестра. – Что еще за Ванесса?

Одним взглядом я заставляю ее замолчать.

Через пару секунд перед нами появляется Мариса – вся такая хорошенькая, в белом костюмчике. Увидев меня, она сразу меняется в лице. Ого, да она испугана. Перед тем как она что-нибудь сделает или скажет, я с силой хватаюсь за дверь, чтобы она ее не закрыла, а потом почти кричу:

– Ну здравствуй, потаскуха!

– Дорога-а-ая! – недовольно вскрикивает сестра.

Марису трусит. Я бросаю взгляд на сестру, чтобы та замолчала.

– Я просто хочу, чтобы ты знала о том, что теперь мне известно, где ты живешь, – шиплю я. – Запомнила?

Мариса побледнела, но я продолжаю:

– Меня вывела из себя твоя грязная игра… Поверь, если я захочу, то могу стать куда хуже и коварней, чем ты и твои подружки.

– Я… я не знала, что…

– Закрой пасть, Мариса! – цежу я сквозь зубы. Она умолкает, и я продолжаю: – Мне наплевать на то, что ты говоришь. Ты, ведьма, использовала меня для своих пагубных делишек. А своей подружке Бетте, с которой ты, без сомнения, продолжаешь общаться, скажи, что, когда я с ней встречусь, она узнает, с кем имеет дело.

Мариса дрожит и смотрит вглубь квартиры. Я понимаю – она боится того, что я могу сказать.

– Пожалуйста, – умоляет она, – здесь родители мужа и…

– Родители твоего мужа? – перебиваю ее и аплодирую. – Гениально! Познакомь меня с ними. Я с удовольствием расскажу им кое-что об их ангельской невестке.

Мариса в растерянности отрицательно качает головой: она в шоке. Мне жаль ее. Пусть она и гадина, но я-то не такая. Поэтому я решаю, что пора заканчивать свой визит.

– Если ты еще раз попытаешься меня оклеветать, твоя прекрасная и спокойная жизнь с родителями и знаменитым муженьком закончится, – продолжаю я на полтона тише. – Поверь, я сама об этом позабочусь, ясно? – Бледная как мел она кивает.

Мариса не ожидала меня здесь увидеть, а тем более в таком расположении духа. Когда я высказала все, что хотела, и уже собралась уходить, слышу голос собственной сестры:

– Это и есть та дурнушка, которую ты искала?

Я утвердительно киваю и, к своему удивлению, слышу, как Ракель произносит:

– Если еще раз приблизишься к моей сестре и ее жениху, клянусь памятью своей матери, которая смотрит на нас с небес, я сама сюда вернусь с разделочным ножом отца и вырежу твои глаза, потаскуха!

После слов моей дорогой сестренки Мариса захлопывает перед нами дверь. Немного шокированная, я смотрю на Ракель и по дороге к лифту весело замечаю:

– Мне казалось, самая грубая и сквернословящая в нашей семье – это я. – И, увидев, что она улыбается, добавляю: – Разве я тебя не просила молчать?