Майарана Мистеру: Мерзавец

– Вот. Вкусно, полезно… и съедобно, наверное.

Он обвел взглядом достаточно популярное блюдо, взял один из треугольничков и, откусив внушительный кусок, пожал плечами:

– Я сейчас и бегемота с крокодилом съем, а тут всего-то ананас с курицей. Спасибо, Малая.

Мне стало немного совестно. Я повернулась, чтобы направиться в свою комнату, и бросила через плечо:

– Вторую коробку открой. И ешь нормально. Чай, что ли, поставь.

В спальне поставила телефон на зарядку и принялась за дело.

Достав дорожную сумку и открыв дверцы шкафа, я напряженно размышляла о том, сколько вещей нужно взять с собой на несколько дней. Несколько, потому что после обустройства в общежитии планировала вернуться и дозабрать всё необходимое. К тому же, проводить первые выходные в общежитии я не хотела. Говорят, в это время у студентов самые отвязные вечеринки, а после дня рождения… Боюсь, я ещё долго не захочу употреблять алкоголь. Тем более, в кругу незнакомых людей.

Бросив несколько пар джинс, футболок, нижнее бельё и пару кофт, с сомнением посмотрела на скромное платье с юбкой чуть выше колена. Оно мне нравилось. С ним было связано одно из приятных воспоминаний, которое я часто душила в зародыше, дабы не позволять поднимать голову тоске. Взяв в руки тёмно-синюю мягкую ткань, я со странной смесью чувств всё же положила её в сумку. Вряд ли одену, но… пусть будет.

Пройдясь по комнате, собрала все свои гигиенические принадлежности, которые использую ежедневно, и обратила внимание на лежащий на туалетном столике белый платок с чёрными разводами от туши. Взгляд тут же скользнул на ручку ящика, и я, закусив губу, его открыла, чтобы вытащить аккуратную коробку с изображением розового зайца на крышке. Пальцы сами открыли. Не я, нет. Я вообще оставалась безучастной к этому поступку. Клянусь, они сами…

Четырнадцать белых платков лежали, аккуратно сложенные, в ряд. Четырнадцать свидетелей моему нарушенному обещанию. Четырнадцать фактов, доказывающих мою слабость. А теперь ещё и пятнадцатый!

Я зло засунула новый платок в коробку и закрыла её, надеясь, что вместе с ними закрою и воспоминания. Забуду! Вырву из груди! Но буду помнить о том, какой дурой могу быть, когда он рядом! Никогда и ни за что не дам ему повода протянуть мне новую тряпку!

Швырнула коробку в сумку и принялась дальше собираться. Но уже быстро, потому что была зла. Зла на саму себя, за то, что снова, как наивное дитя, поддаюсь чувствам и теряю контроль.

Когда вещи были собраны, а нервы успокоены, я отправилась на кухню за порцией кофе, но заметив пару дорогих туфель на пороге, притормозила, пытаясь понять, кто к нам в гости пришёл.

– Какие у них варианты против семьи? – прозвучал насмешливо голос Костика. – При всем желании не раскопают.

Затаив дыхание, я ждала ответ от его собеседника, уже догадываясь, кто он. Подобные фразы из уст парней звучали нередко. И у меня никогда не было желания вникать в их суть. После примечательного разговора с братом несколько лет назад я сделала вывод, что есть вещи, которые мне не следует знать.

– Они напрягают Заславского, – равнодушно произнёс Картер. – Тот в свою очередь трясёт наших. Если и дальше будет, придётся успокоить.

– Зря ты, конечно, тогда так…

– Что я слышу? Не за тобой ли два месяца назад заминали какого-то доходягу? – хмыкнул Макс.

Я осторожно подобралась поближе к дверному проёму и замерла возле комода, уставленного всякими безделушками.

– Ну то я. Ты же обычно не следишь так жёстко. А тут подставился как зелёный…

– Может, завяжешь уже?

Костик рассмеялся.

– Слушай, тебе не кажется, что надо чуть эмоциональнее быть, а не впадать в одну из крайностей?

– Ты о чем?

– Не слышал? – снова хохотнул брат. – Поговаривают, у тебя где-то тумблер спрятан. Он ответственен за два режима: пофигист и псих. И помня, каков ты во втором, не хочется провоцировать.

– Можно подумать, тебе удастся, – всё так же ровно ответил Макс.

А я припомнила только один раз, когда он психанул. И да, то воспоминание являлось не самым приятным в моей жизни. А всё потому, что ушла с одноклассницей и её братом на речку на весь день и никому ничего не сказала.

Мне было тринадцать.

Я помню, как стояла тогда мокрая на берегу в закрытом купальнике, а Макс лупил мальчишку и никак не реагировал на крики. Даже Костик его не останавливал. Брат тогда хмуро на меня посмотрел и сказал, что это моя вина.

– Я знаю волшебное слово, – вырвал меня из воспоминаний голос Кости.