Оле Адлер: Обыграть босса

Пока мы шли до машины, Антонина Дмитриевна задыхаясь отчитывала Даню за дурные манеры. Он игнорировал и пер вперед, как танк, таща меня на буксире. Я думала, что в машине станет легче. Ерохин всегда концентрировался на дороге, любил водить, получал удовольствие от руля. Но в этот раз не сработало. Дан вцепился в руль до белых костяшек. Он смотрел вперед, иногда бросая на меня краткие внимательные взгляды. Словно боялся, что у меня кровь пойдет, или сознание потеряю. А его мать продолжала причитать. Возможно, именно это и довело Дана до точки кипения.

— Разве я так тебя воспитывала, Данечка? Как можно уйти с приема, не попрощавшись с хозяевами дома? Что Поля и Влад о нас подумают? А их родители? Обязательно нужно извиниться. Если ты не позвонишь, то я сама завтра же…

— Довольно, мам, — взорвался Дан.

Я подпрыгнула от его крика и вжалась в сиденье.

— Если я что-то делаю, значит так надо. Мне абсолютно плевать, что обо мне подумают Самойловы и Кочины. Извиняться ты ни перед кем не будешь, поняла? Я запрещаю.

— А мне объяснить причины своего поведения ты не хочешь? — отозвалась его мать тихо с заднего сиденья.

— Нет. Уж точно не сейчас.

Похоже, не только я впервые видела Даню таким. Остаток поездки прошел в молчаливом напряжении.

Шок, страх и переживания постепенно отпускали меня. Комок невыплаканных слез провалился в желудок, а потом защекотал ниже. Наверно это был какой-то нерастраченный адреналин. Он не нашел выхода, так и остался в моей крови, грозя вскипятить кровь. Я пыталась совладать с собой, искала успокоения в Дане, но его решительный и грозный вид не помог мне прийти в себя.

Мы заехали на парковку.

Дан вышел из машины, кратко попрощался с матерью, даже извинился за несдержанность, обещал отвезти ее завтра на вокзал. Она собиралась еще и в Москву завернуть к старой подруге, раз уж оказалась в России.

Проводив маму глазами до лифта, Дан вернулся в салон, положил руки на руль, но трогаться не спешил. И тут на меня что-то нашло. Мы оба нуждались в чем-то бурном и позитивном. Нужно было выплеснуть энергию, а не переваривать ее внутри.

Я провела рукой по плечу Дана, безмолвно прося повернуться, посмотреть на меня. Едва он сделал это, я подалась вперед и поцеловала. Сначала осторожно, прощупывая пределы дозволенного, его лимиты. Но Ерохин не был против. Его ладонь сразу легла мне на затылок, пальцы утонули в волосах, ломая хитрозабранный пучок. Дан притягивал меня ближе, целовал все жарче. Я постанывала и ерзала, стараясь придвинуться к нему ближе. В машине это было проблематично. Но кого волнуют такие мелочи, если надо.

Задрав подол платья, я неуклюже перелезла Дану на колени, оседлала его.

— Малыш, — выдохнул он со свистом, — Что ты вытворяешь? С ума сошла?

— Да, сошла, — призналась я без ложной скромности, — И это все ты виноват.

Дане такой ответ понравился, он обнажил зубы в хищной улыбке и снова завладел моими губами. Его ладони сжимали грудь через лиф платья, пока я расправлялась с молнией на брюках и возилась с бельем.

Он был возбужден. Очень сильно. Собственно, как и я.

— Так скоро? Ты уверена? — продолжал он уточнять мои действия и мотивы.

— Еще немного и я взорвусь.

Я заерзала, устраиваясь на нем, а Дан сдвинул в сторону мои трусики. Он задел влажную плоть и получил достойное доказательство моего нетерпения.

— Черт, — выругался Ерохин, когда я резко и нетерпеливо опустилась.

Салон машины наполнился хриплыми стонами и влажным горячим дыханием. Дан держал меня за бедра, помогая двигаться. Его губы прижимались к моей шее, щекам, обжигали рот. А я даже целовать не могла, кусала его за мочку, продолжая скакать и сжиматься.

Разрядка настигла нас внезапно и остро. Так ярко, что я ослепла на несколько блаженных мгновений и обессиленная упала Дане на грудь. Тихо постанывая, почти всхлипывая, я терлась щекой о его рубашку, как кошка, которая просит ласки.

— Что это было? — спросил Дан через минуту, чуть отдышавшись.

Я отодралась от него и увидела, что этот засранец смеется. Правда, он хихикал, как девочка. Надо мной.

— А тебе не понравилось что ли? — наехала я в ответ.

— Понравилось, конечно. Я не жалуюсь, ты не подумай, — продолжал веселиться Ерохин, — Просто ты и я. Секс в машине — это как в плохой молодежной комедии.

Я сузила глаза и щелкнула его по носу.

— Ты такой злопамятный. Сам говорил, что если обоим хочется, то без разницы где.

— Господи, как же полезно быть убедительным.