Александра Миронова: Виринея, ты вернулась?

Единственным, сохранившим присутствие духа в происходящем сумасшедшем доме, был Анатолий. Именно он вызывал «Скорую» и МЧС. На то, чтобы доставить Сашку и Олю в больницу, ушло больше часа. Сашка прерывисто дышал, не приходя в себя, Олю била истерика – озноб, высокая температура, тело изгибалось дугой, словно при эпилептических судорогах.

Вера крепко обнимала дочь и что-то шептала на ухо всю дорогу до больницы. Оля повторяла как заведенная:

– Спаси его, мама, спаси.

На что Вера лишь качала головой и сквозь слезы шептала:

– Я не могу.

У нее оставался лишь один человек, которым она могла бы пожертвовать. Но этой потери она бы уже не пережила.

В больнице Сашку отправили в реанимацию, а Олю уложили в палату, вколов ей мощную дозу успокоительного. Спустя пятнадцать минут в больничном коридоре появилась Дарьяна, она сделала несколько шагов по направлению к сестре и попыталась с ней объясниться, но Вера закатила ей такую оплеуху, что Даше оставалось лишь замолчать.

Она поинтересовалась у врача судьбой мужа и сына. Услышав, что одному накладывают швы, а второй лежит в реанимации и медики не дают никаких прогнозов, Даша опустилась на пол посреди коридора и завыла, как волчица, на чьих глазах только что убили всех ее детенышей.

– Кто это? – спросил Борис у Виринеи.

– Моя сестра.

– Ты к ней не подойдешь?

– Нет.

Оба продолжали сидеть, безучастно глядя на то, как санитары с трудом подняли Дашу и увели ее в манипуляционную. Вера казалась странно спокойной. Но все изменилось, когда в дверях показался высокий мужчина с коротким ежиком волос и странными светлыми глазами. На какой-то момент Борису показалось, что он слепой, но, когда мужчина подошел ближе, стало понятно, что это лишь дефект радужки.

Атмосфера в узком коридоре районной больницы, выкрашенном в казенный зеленый цвет, сгустилась, потемнело, как перед грозой. Еще немного, и засверкают молнии. Борис внимательно посмотрел на незнакомца и на Веру. Без слов было понятно, что с этим проклятым местом Веру связывает намного больше, чем он мог себе представить.

– Я звонила, – глухо сказала она, не поднимая глаз на Алика.

– Таня в реанимации. Она пыталась повеситься.

Борис заметил, как по бледной, перепачканной болотной жижей щеке Веры снова сползла слеза. Обычно стоило кому-то заплакать, как у него сразу же краснели глаза, нос и щеки, а у Виринеи даже выражение лица не изменилось.

– Что случилось в лесу? – спросил Алик.

Вера не ответила. Вместо нее ответил Борис:

– Ее муж и сестра похитили ее дочь. С целью получения материальной выгоды.

– Я отправлю за ними парней. – Алик не сводил глаз с лица Веры, а та не пыталась унять слезы.

– Даша в больнице, – прошептала она, – где Глеб, я не знаю.

– Найдем.

Алик кинул взгляд на Бориса, красноречиво намекая, что тот им мешает. Борис поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Пожалуй, впервые за долгое время он действительно проиграл. Вера никуда отсюда не уедет. В таких материях даже угрозы пристрелить не помогут.

Виринея, закрыв глаза, думала о том, какой страшной ценой ей дается эта любовь.

– Виринея, я…

– Иди к ней, Алик, – наконец-то решилась она. – Я все понимаю. Дважды в одну реку никто не входит. Иди.

Алик на мгновение заколебался, словно собираясь что-то ей сказать, но затем развернулся и двинулся к выходу.

Виринея смотрела ему вслед, стараясь запомнить мельчайшие подробности. Затем подошла к палате, где лежала дочь, и открыла дверь.

Оля не спала. Лежала, безучастно глядя в потолок. Вера присела на ее кровать.

– Сашка? – одними губами прошептала Оля.

– Я не могу ему помочь, ничем.

– Но…

– Ты можешь.

Оля приподнялась на локте и с удивлением посмотрела на мать.

– Каждый раз, когда я спасаю жизни, я плачу за это жизнью кого-то из близких. За маленькую Верочку умер Буран, за то, что я помогла Сашкиному отцу, твой получил инфаркт. У меня больше никого не осталось, кем бы я могла пожертвовать. Поэтому у меня ничего не выйдет.

– А я?

– А ты сильнее меня. И пока что ты любишь только одного человека, которого тебе и надо спасти.

Вера заметила, как Оля залилась румянцем.

– У тебя все получится. Но учти, рано или поздно смерть все равно возьмет свое. Она уже приходила за ним дважды.

– Пусть лучше это будет поздно, – прошептала дочь.

– Пошли.

Вера взяла дочь за руку и вышла с ней из палаты. Оля казалась совсем призрачной в казенной ночной рубашке на четыре размера больше необходимого.