Елена Васюта: Близкие люди

– Надо с Тасей быть поласковее, – решил он.

Наступила зима. В огороде дел почти не было, но Тася без дела не сидела, она решила навести порядок в ресторане. Постепенно, с помощью Романа, отремонтировала потолок, наклеив на него красивые потолочные плиты, переклеила на стенах обои, на стене, где не было окон, наклеила фреску. На картине изображен Париж в районе Монмартра. Живописная улочка, изгибаясь, уходит вверх и вдаль, расширяя помещение ресторана, создавая иллюзию пребывания в этом романтическом месте.

Она старалась не тратить лишнего, зная, что у Богдана долг в банке. Привыкшая экономно обращаться с деньгами, она сама сшила новые скатерти на столы, на стулья сделала такие же подушки. Барную стойку тоже обновили и покрасили. Ресторан стал выглядеть совсем по-другому, в него стали захаживать местные жители после работы, посидеть, пообщаться. Все было хорошо, кроме одного: Богдан стал проявлять к ней непозволительное внимание. Девушка было в растерянности. Поделиться этим ей было не с кем. Матери она сказать не могла, Роману – тоже. Но, когда наступила весна, хозяин перестал прятать от семьи свои чувства, доводя Тасю до слез. Но эти слезы были ничто по сравнению с теми, что она проливала после объяснений с матерью. Вскоре, Тася поняла, что здесь ей не место. Хоть выяснилось, что Богдан не муж матери, она даже мысли не допускала, что между ними может что-то быть. В Романе она тоже не видела объекта своих грез, как и он в ней. Что делать? Решение одно – уезжать.

– Мама, купи мне, пожалуйста, билет, я домой уеду. – После очередного скандала попросила она.

– Сама покупай, у меня денег нет! – Отрезала мать.

Тася считала, что работая у Богдана восемь месяцев, она заработала на билет. Но хозяин считал по-другому. Живи здесь, никаких билетов. Скандалы становились все безобразнее, однажды Богдан сказал ее матери, чтобы она убиралась из его дома. А Тася пусть остается в роли хозяйки. Мать винила во всем дочь, Роман сказал, что она змея, которую пригрели на груди, Тася сказала, что, если уйдет мать, она уйдет вместе с ней.

Этой ночью Тасе не спалось. Она долго плакала и ворочалась в постели. Рано утром позвонил Алик:

– Привет, подруга! Как дела?

– Аличка, милый! Как я рада тебя слышать! Аличка, Аличка! Мне так здесь плохо! Аличка! – И она расплакалась в трубку.

– Не плачь, Тася, я все понял. Ставь чайник! Еда-то нормальная есть?

Тася не понимала, зачем Алик так жестоко шутит с ней? Какой чайник?

– Аличка, зачем ты так?

Но трубка ответила ей короткими гудками.

– Разъединилось, – решила Тася и спустилась в ресторан попить кофе.

Мать встретила ее ворчливо:

– Что-то долго ты спишь! Вон уже посетителей полно, а ты все валяешься в кровати!

Тася, не обращая внимания на ее слова, подошла к незнакомому мужчине, чтобы спросить его, что ему принести. Но, взглянув на него, она обмерла:

– Алик!!! Алик? – она кинулась ему на шею, плача. – Алик, ты приехал? Ты за мной приехал?

Он обнимал ее и целовал в заплаканные глаза, в такие желанные губы, гладил светлые волосы, шептал ласковые слова.

При виде этой сцены все участники драмы замерли, молча наблюдая за странным незнакомцем.

– Собирай свои вещи, мы уезжаем, – сказал мужчина.

– Как это уезжаете? Куда? Я ее не отпускаю! – Закричал Богдан. – Денег не дам на билет!

– Иди, иди, не бойся, я тебя здесь подожду. – Подбодрил ее Алик. И, обернувшись к рассвирепевшему хозяину, спокойно добавил: – Мне ваши деньги не нужны. Я приехал за своей любимой женщиной, без которой жить не могу, дышать не могу, неужели вы думаете, что ваши деньги могут что-то изменить?

Вскоре вернулась Тася.

– Ты хочешь с кем-нибудь проститься? – спросил Алик.

– Да, – подумав, сказала Тася, – с садом. Там сейчас все цветет: и яблони, и груши, и сливы. Такая красота!

Когда они летели домой, Тася, положив голову Алику на плечо, рассказывала ему о своей жизни в Болгарии. О том, как она полюбила сад, землю.

– Странно, ты всегда терпеть не могла бабушкин огород!

– Все меняется, Алик, все меняется.

– Ты о чем, Тася?

– Я всю жизнь искала любовь и не находила, а любовь-то совсем рядом была, только руки протяни.

– Тася, дорогая моя, я тебя правильно понял, ты сейчас сказала, что любишь меня? Да?

– Да, Алик, я тебя очень люблю. И всегда любила, только не понимала этого. Какая же я пустодыр…

– Не смей так называть себя! А, впрочем, как хочешь, мне все равно. Я тебя люблю любую!

Наконец, они добрались до дома. Алик неохотно стал прощаться.