Лариса Матрос: Презумпция виновности

— Послушай, дочь, — вспыхнула Инга Сергеевна, — я не стану на твоем пути. Если ты так решила, выбирай свой путь. Но мой, пожалуйста, не трогай. Да, он был нелегок, но именно этим он мне дорог, и дорог замечательными людьми, которые вопреки всем известным порокам нашего общества оставались настоящими людьми, честными. Были, конечно, как у всех и везде, подонки на пути. Но не они решали. Наоборот, они даже помогали, ибо в противовес им активизировались порядочные, честные люди, благодаря которым во все времена мир держится. И все лучшее, что я сделала, в душе своей я посвящаю им. Были среди них и представители партийных и советских органов. Не их вина, что они жили в этой порочной системе и вынуждены теперь нести на себе крест всех разоблачений ее. Живи они в другой ситуации, их порядочность, доброта раскрылись бы наверняка более полно на благо людей и всей страны. Но, может, памятника, почтения они достойны именно потому, что в той порочной системе жили не ее законами, а общечеловеческими нравственными ценностями. Да, они жили в этой системе, работали в ней, не выступали против нее открыто. Они не были открытыми революционерами. Но и они вершили свою революцию в обществе тем, что противостояли Системе, играя в свою игру: они правдами и неправдами давали дорогу честным, прогрессивным людям, чем подтачивали фундамент этой самой системы. А что касается национальных проблем…

— У тебя их не было, — иронично вставила дочь.

— Не издевайся, это тебе не делает чести, — опять разволновавшись, сказала Инга Сергеевна.

— Но не мне тебе говорить, — перебила дочь, — что такие, как ты, во-первых, должны были в десять раз больше работать, чтобы чего-то добиться. Во-вторых, такие, как ты, «проскакивали», потому что это тоже нужно было идеологической машине. Как же без вас они могли разводить демагогию о демократии, интернационализме?! Им нужны были примеры для внешнего мира о преуспевающих евреях, беспартийных. Так что те, о которых ты здесь говоришь, поддержали тебя и тебе подобных не потому, что они такие хорошие, а потому только, что внешний мир не переставал трубить о нарушениях прав человека.

— Нет, дочь, ты слишком наивна. Ты слишком обольщаешься по поводу воздействия внешнего мира на нашу власть. А вообще я устала, — сказала Инга Сергеевна сникшим голосом, — тебе не нужно трудиться, чтобы меня в чем-то убеждать или переубеждать. Я бы ничего не изменила в своей жизни и прошла бы весь свой путь снова. Мне ни за что не стыдно. Мне только горько, что я не смогла пока помочь тебе обустроить жизнь достойно. Но я еще не потеряла надежду на то, что вот-вот отменят эту проклятую прописку и мы купим дом или квартиру. Главное, чтобы вы выбрались из этого общежития. А там уже все будет легче. Но если ты решила по-иному, делай, как ты считаешь нужным. Я не имею права тебе указывать и диктовать что-то. Но ты должна четко понимать, что я лично и, думаю, отец твой тоже никогда никуда не уедем. То, чего мы достигли, нам досталось нелегкой ценой, и мы дорожим этим.

Сейчас, прижавшись к подушке, Инга Сергеевна попыталась вспомнить все детали последующих событий. Анюта после этого тяжелого разговора не сняла с повестки дня вопрос об отъезде, но и никаких шагов, на которые шли все, кто настроился на эмиграцию, не предпринимала, ожидая чего-то, что сама смутно представляла. Но вскоре, словно наградой за страдания, случай представил решение проблемы самым наилучшим образом. Спустя несколько месяцев Игорь, встретившись на конференции в Москве с одним из крупных ученых, профессором Флемингом, дал ему понять, что не прочь был бы поехать поработать в Штаты.

Американский профессор, зная молодого ученого по его аспирантским публикациям, позитивно отреагировал на предложение Игоря и, получив крупный грант, выслал Игорю трехгодичный контракт для работы в США. Инга Сергеевна расценила этот вариант как подарок судьбы, так как отъезд дочери в связи с работой ее мужа давал свободу выбора и там, и здесь, и уж, во всяком случае, не означал эмиграцию и сжигание мостов.

Проконсультировавшись у юриста, они узнали, что после принятия закона о выезде, который стоит на повестке дня Верховного Совета, они смогут без всяких разрешений начальства поехать по контракту куда угодно. А пока нужна виза руководства того учреждения, где Игорь работает. Предчувствуя проблемы, которые могут возникнуть, они решили ждать принятия закона. Ни одной трансляции заседания Верховного Совета они не пропускали и внимали каждому слову депутатов, связывая теперь с их деятельностью свою судьбу. Уже наступало лето, Верховный Совет разъезжался на каникулы, а очередь до закона так и не дошла, и стало ясно, что еще не скоро дойдет.